рябиновая ночь |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » рябиновая ночь » Завершённые истории » Иногда они возвращаются
ИНОГДА ОНИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ
Ригинлейв Хорфагер, Вигмар СоларстейнВечер и ночь Самайна, 4129 год. Дворец ярла в Хольмгарде
Иногда наши родители не одобряют поступки, иногда они находят способ сообщить об этом даже после смерти. Вопрос лишь в том, насколько они правы
Отредактировано Вигмар Соларстейн (2023-10-06 17:50:00)
Жена, как и он сам, тоже была рада повидать своих предков, пусть изначально их встреча прошла не слишком гладко. И даже была бы не против повидаться с ними снова, как и он, на Йоль. И после этих слов в душе поселилась упрямая решимость воплотить это их желание в жизнь. Вопреки заверениям жрецов о том, что подобное больше невозможно. Вопреки всему, даже основам мироустройства.
Если мертвые смогли прийти к ним в гости один раз, то они смогут прийти и в другой. Нужно лишь найти тот путь, что привел их в первый раз.
И удивительным образом Ригинлейв думала в том же направлении, пусть и перечисляла другие варианты. Например, вселить душу в чье-то тело. Сложно сказать, насколько это была хорошая идея. И для них самих – ведь им придется смотреть в лицо совершенно незнакомого им человека, постоянно напоминая себе, что перед ними их близкий, или же, напротив, смотреть в лицо одного близкого им человека, но говорить с совершенно другим. И для тех, кого они призовут. Вряд ли мертвому так уж приятно ощущать себя в чужом теле. Почти как им самим в чужой одежде.
Но с другой стороны, разве некоторые неудобства – большая плата за возможность повидать того, кто тебе дорог, поговорить с ним, разделить с ним праздничный ужин самого главного праздника в году?
- Я подумаю над этим, - шепнул Вигмар, целуя Ригинлейв в лоб, благодаря ее и за идеи, и за поддержку, - обещаю. А еще обещаю, что не только подумаю, но и обязательно что-то придумаю.
Как сделать так, чтобы повидать их близких еще раз, в ночь Йоля, и при этом не позволить Святогору явиться вновь, как бы ему не хотелось.
Впрочем, об этом можно было подумать потом, а сейчас желание жены проверить сокровищницу и узнать о том, что же там за подарок оставил им ее предок, снова совпадало с его собственным желанием. К тому же, это было прекрасной возможностью отвлечься на что-то не менее замечательное, чем осенний рассвет на Хольмгардом, и забыть о событиях сегодняшней ночи. Тех, что были связаны с визитом ублюдка.
- Надеюсь, это не шкатулка с запиской внутри – посланием потомкам, - пошутил Вигмар. – Если, конечно, твой предок умел писать.
В голову пришла мысль, что, возможно, перед тем как спуститься в сокровищницу, им придется зайти в зал, где от предков уже должен был остаться лишь прах на полу. И одновременно с ней родилось желание отправить в Медовую залу кого-то из слуг, чтобы принесли птицу Храфнаса, избавив их с Ригинлейв от не самого приятного зрелища.
Но птица нагнала их сама, явно догадавшись об их намерениях, и собираясь исполнить свое предназначение. И спорить с тем, что эта птица отличалась особым умом, не приходилось.
- Что ж, будем считать это еще одним подтверждением тому, что боги на нашей стороне и всецело поддерживают идею с коронацией, - кивнул он, тоже касаясь пальцами птичьего оперения, которое в лучах утреннего солнца казалось иссиня-черным.
Впрочем, в том, что боги на стороне Ригинлейв и поддерживают ее во всех ее начинаниях, Вигмар не сомневался никогда. С того самого дня, как увидел ее в лесу Роллагсфьелля и присоединился к числу поддерживающих ее мятежников. Ведь Ригинлейв всегда делала все во имя Ругаланна и Трота, а разве могут желать боги большего хоть от кого-то из смертных?!
Дорога в сокровищницу была ему прекрасно знакома – сколько раз за последний год ему приходилось спускаться сюда. Да и сама сокровищница была знакома тоже. А потому вопрос о том, что именно они смогут там найти такого, чего не видели прежде, шевелился в душе, вот только задать его было некому. Не ворона же об этом спрашивать.
Хотя, кажется, ворон отличался не только умом, но и способностью читать мысли, потому что, словно уловив сомнения Вигмара, сорвался с плеча Ригинлейв, и черной тенью понесся вдоль по коридору, исчезая за поворотом.
- Вообще-то мы так не договаривались, - проворчал Вигмар, не собираясь бегать за птицей, если та на это рассчитывала. Если уж Храфнас хотел показать им свой подарок, то пусть бы сделал это нормально, а не в подобной издевательской форме.
Вот только ответом на его недовольство стало насмешливое карканье, донесшееся из-за угла. Ворон улетел не далеко, и сейчас сидел на погасшем факеле, вставленном в стену, хитро поблескивая своими глазами-бусинками.
- Хочешь сказать, что это и есть подарок? Интересно, как мы будем его использовать на коронации? Вместо скипетра?
В ответ ворон снова каркнул, словно обозвал Вигмара идиотом, и затанцевал лапами на своем насесте, словно призывая людей потянуть тот вниз, опустить, так как ему самому не хватало для подобного его птичьих сил.
И подчиняясь его танцу, Вигмар потянул факел на себя, пытаясь вытащить его из стены. Но металлической обруч крепко держал рукоять. Пришлось потянуть сильнее, едва не вырывая держатель из камня. И словно от этого усилия послышался легкий треск.
Ворон закаркал и взмыл в воздух. Факел, наконец, выскочил из своего крепежа, оставаясь у Вигмара в руке, а стена с легким скрежетом отъехала в сторону, оказываясь на деле совсем не такой толстой, и открывая за собой небольшую выемку, в которой обнаружился сундук, обшитый золотым бархатом и сапфирами. И лишь слепой не узнал бы в этом узоре цвета дома Хорфагеров.
- А твой предок любил сюрпризы, - пошутил Вигмар, понимая, что подарок все же будет, и испытывая странное, почти детское предвкушение чего-то неожиданного и интересного. А затем наклонился, вытаскивая сундук в коридор.
Обшитая бархатом крышка была не заперта, а потому легко откинулась вверх. И под ней, на таком же бархате обнаружились две короны. То, чего Вигмар, признаться, никак не ожидал увидеть. Ведь, насколько он знал, ярлы Ругаланна никогда прежде не носили подобных украшений. Так откуда они могли здесь взяться? Либо Храфнас добыл их в каком-то набеге, но так и не сумел пустить в ход, заключив договор с Беловодьем и утратив право называть себя королем. Либо историю Ругаланна он знал не так уж хорошо.
- Как думаешь, откуда эти короны? – поинтересовался Вигмар, осторожно беря одну из них. Ту, что побольше. Похожую на изящный золотой зубчатый круг, усыпанный драгоценными камнями, от обилия и цвета которых даже рябило в глазах.
Ригинлейв хотела бы сказать, что она знает, чего ждать от своего предка и его сюрпризов, но это было не так. Она понятия не имела, что он мог спрятать, да и самого его вообще-то не знала. Не знала его характера, его привычек, его взглядов, его планов и его надежд. Хотел ли он свободы Ругаланну? Считал ли он заключение союза с Беловодьем благом или не видел иного выхода, зная о рисках, которые несёт иное решение? У неё не было ответов. Наверное, можно было поискать их в летописях, вот только большинство из них содержало перечень довольно сухих фактов, а если нет, то составить представление о характере того или иного предка можно было только по отдельным обрывкам. Храфнаса Ригинлейв знала из этих обрывков, как человека обстоятельного и разумного, мужественного и последовательного, того, кто не страшился доброй битвы, но не видел преимущества и блага лишь в них. Этим, впрочем, отличалась добрая часть предков нынешней княгини. Разум и контроль были у них в чести больше ярости, гневливости и жажды крови и сражений по поводу и без. Бывали среди них и вовсе блестящие дипломаты и переговорщики, но вторичные воины и полководцы. Бывали и те, кто все вопросы привыкли решать силой оружия. Бывали безумцы, в которых жил дух волка – они приходили в этот мир с тем, чтобы принять участие в как можно больших сражениях и битвах, а после рано уйти, оставив заботы о Ругаланне на плечах малолетних своих детей и советников-регентов. Бывали и трусы, избегавшие битвы любой ценой и умиравшие соломенной смертью. История сохранял мало памяти о последних. Но что до Храфнаса, то он не вошёл в историю ни как безумец, ни как глупец, ни как трус. Нет, его называли мудрым правителем. Правителем достойным своего титула. Мотивы его могли быть ясны и очевидны отнюдь не всегда, и Ригинлейв хотела бы теперь узнать, для чего он искал союза с Беловодьем, но было уже поздно. Так что его подарок, в некотором смысле, являлся и небольшим покровом перед тайной его личности, его правления, его выбора и его решений. И с этой точки зрения он интересовал женщину воистину безмерно. Настолько, что её не пугала ни чрезмерно умная птица, ни тот факт, что она может, что-то не знать о своей собственной сокровищнице, знания о которой, кажется, передавались из поколения в поколение, потому что сокровищница эта содержала не только ценности материального характера, но и артефакты и магические предметы, способные помочь в любой борьбе.
- Знаешь, учитывая, что Храфнас все-таки заключил союз с Беловодьем, я была бы совсем не против, если бы он подробно и мелким почерком описал причины своего поступка, – смеётся женщина, понимая, что вряд ли, конечно, её предок сподобился до такого. Признаться, она и сама-то, даже обладая известной мягкостью в отдельных вопросах, вряд ли стала бы писать записки, объясняя потомкам свои решения. Потому что решения её всегда мотивировались одним и тем же. Благом для Ругаланна. И их не было нужды объяснять. Ни потомкам, ни подданным, ни кому бы то ни было еще. И вряд ли её предок отличался в этом плане хоть чем-то, – Кстати, ты все ещё помнишь, что обещал мне, что я снова смогу научить тебя писать? – шутит княгиня, пока ворон летит куда-то вперед, указывая путь к сокровищам, вероятно. Или во всяком случае, женщине хотелось так думать, – Занятия не ждут. Может быть, нам вместе стоит, что-нибудь написать для Сигмара, чтобы у него было к нам меньше вопросов, чем есть у меня к некоторым моим предкам? – и это тоже шутка, конечно же. Ригинлейв знает, что если все сложится удачно, то они с мужем вместе научат сына всему, чему следует, и ответят на все его вопросы, чтобы будучи взрослым, он не испытывал мук выбора или совести за те или иные свои решения, которые в чем-то будут закономерным продолжением решения его предков.
Ворон же, тем временем, несмотря на ворчание Вигмара, никуда не делся. Он уселся на потухший факел, словно указывая на что-то. Кажется, предок вовсе не солгал, птица действительно что-то знала, и сейчас это знание очень активно показывала. Что именно следовало сделать, однако, было не совсем очевидным, да и не таким уж простым. Признаться, княгине вообще казалось, что все это какая-то шутка, ведь никаких предметов вокруг не было, и ничто, в общем-то, и не указывал на наличие в этом месте чего-то особенного. Не указывало, пока старания Вигмара не доказали обратное. Пока в стене не открылось потайное пространство. И внутри действительно, что-то было, – Кем бы ты ни был, друг, спасибо, – обратилась к ворону княгиня, улыбнулась и шагнула вперед, глядя на красивый ларец, украшенный сапфирами – любимыми камнями всех Хорфагеров, включая и саму Ригинлейв тоже.
Сам вид ларца явственно говорил о его ценности, а равно ценности того, что могло находиться внутри. Сказать наверняка было нельзя, но кто бы стал класть в так украшенный ящик, что-то совсем не ценное? К счастью, любопытство вскоре было удовлетворено. И оказавшиеся внутри короны вполне отвечали и поискам, и любопытству, и наследию предков. Изящество и красота изделий с трудом могли бы говорить о том, что изготовили их несколько веков назад. И не было сомнений в том, что изготовили, как вещи сакральные и церемониальные, а вовсе не повседневные.
Конечно, как ярл, Ригинлейв время от времени носила княжеский венец. Тот же, что носили её предки. Правда, какое именно количество из них, сказать было сложно. Но во-первых, к этой регалии она относилась совершенно безразлично, а во-вторых, она и рядом не стояла с тем, что Вигмар теперь держал в своих руках. Да, это были по-настоящему королевские короны, а никакие не венцы. Они и близко не соотносились ни с какой повседневностью и являли собой образец изящества и красоты, возможно, незнакомый ювелирному искусству Ругаланна. А впрочем, тут наверняка никогда сказать было нельзя. Иной раз из под рук мастеров выходили такие изделия, что сложно было поверить, что они были сделаны людьми. Впрочем, как они с мужем уже успели понять, и людьми изготовлены они могли быть совершенно необязательно. Ведь сам меч Вигмара был сотворен эльфами, и кто знает...
- Как красиво, – выдохнула женщина, завороженная изяществом линий, – Любил сюрпризы и умел их делать, – взяв в руки вторую корону, Ригинлейв стала разглядывать её со всем вниманием, – Видимо, они из Ругаланна, Вигмар, – пожала плечами женщина, пальцем указав на тонкую полоску изображений у самого основания короны. Мелких, но вполне себе разбираемых, – Кажется, это миф о создании людей. А это – об обретении Одином рун, – Иггдрасиль виделся весьма явственно, как и фигура Одина, прибитая копьем. Сжимая основание короны в пальцах, Ригинлейв, разглядывая сюжеты, почувствовала, что-то с обратной стороны. И развернув корону, увидела руны. Только руны те были странные. Вовсе не привычные ей, – Тут какая-то надпись, довольно длинная, – задумчиво произнесла женщина, а затем показала мужу, – Но я не знаю, что она означает. Она написана не обычными рунами, а... Секретными. Жреческими. Зашифрованными. Так обычно делают с заклинаниями, которые пишут рунами, с гальдрами или какими-нибудь магическими формулами, – и пожалуй, теперь у них не могло быть сомнений в том, что предметы эти сделаны в Ругаланне. Вот только зачем? И зачем было их так тщательно прятать?
- Думаешь, Храфнас знал? – задумчиво вопрошает Ригинлей, глянув на мужа, – Знал, что настанет день, когда Ругаланн окажется свободным, а один из его потоков объявит себя не ярлом, но конунгом? – иначе, как объяснить их находку и осведомленность предка? – Вряд ли, конечно, он ожидал, что это сделает девчонка, но теперь ему не приходится выбирать, – она смеётся и кладёт корону обратно в ларец, – Думаю, что будет правильно использовать её на коронации. Хотя... – она смотрит на мужа с совсем не насмешливой, а очень доброй улыбкой, – Асхильд вряд ли обрадуется.
Вопрос о том, что сподвигло Храфнаса заключить подобный союз, действительно оставался открытым. Вряд ли это решение было вынужденным из соображений безопасности. Просто потому что мало кто на континенте мог действительно угрожать Ругаланну. По крайней мере, Вигмар был уверен в том, что даже несмотря на наименьшую площадь и наименьшее количество жителей, их княжество было далеко не слабым и не беззащитным даже по сравнению с куда более крупным Видином или Гардарикой. И недавняя война доказывала это лучше всего.
Ведь войны побеждаются не числом и не количеством трупов, а воинским мастерством, готовностью сражаться до конца и отдать свою жизнь ради того, чтобы защитить то, что тебе дорого и подарить своим детям ту жизнь, к которой ты так стремился и за которую умер.
Так что вряд ли в том договоре Беловодье стало для Ругаланна ценным союзником. Скорее уж наоборот, без помощи последнего, захватить все остальные княжества и объединить их под своей властью у Ирия не вышло бы. Но, возможно, заключенный договор сулил Ругаланну пусть не свободу, но процветание: упрощенную торговлю, в том числе и оружием, без которого невозможен ни один набег, отсутствие рисков оказаться перед лицом голодной смерти, когда из-за какого-нибудь конфликта купцы откажутся везти в северный край продовольствие. Как бы там ни было, но итог этого договора знали они все. И вряд ли он нуждался в дополнительных объяснениях.
Жена это тоже понимала. А потому и не стала развивать эту тему, переключившись на их сына.
- Я думаю, на все вопросы нашего сына мы ответим лично, - улыбнулся Вигмар, понимая, что Ригинлейв шутит – никаких записок Сигмару она писать не собиралась. – А что касается моего умения писать, - признаться, он совсем не тяготился тем, что забыл это умение, никак не пригодившееся ему за год жизни. Но если Ригинлейв подобное занятие доставляло удовольствие, ему не хотелось этого удовольствия ее лишать. А потому, он добавил, - не будем нарушать традиций. Научишь меня писать, когда мы приедем в Мелфьорд.
Все равно им придется провести там пару дней, оценивая масштабы завершенных работ и раздавая новые указания, а значит, нужно будет чем-то занимать себя длинными осенними вечерами. Почему бы и не повторным изучением рун.
Открывшееся в стене сокровище произвело на Ригинлейв впечатление не меньшее, чем и на самого Вигмара. Вот только жена считала, что короны были все же сделаны в Ругаланне. На это указывали узоры на них. Так что ни в каком набеге Храфнас их не добыл. Он заказал их людям или эльфам, но заказал… И в этом свете его последующий союз с Беловодьем выглядел еще более странным. Что ж, наверно, не на все вопросы в этой жизни нужно знать ответы.
- Будем надеяться, что это заклинание с пожеланием успешного правления, а не проклятья, - усмехнулся Вигмар, замечая подобные руны на обратной стороне и своей короны. – Не хотелось бы одеть эту корону и превратиться в одержимого.
Впрочем, вряд ли Храфнас был настолько подл, чтобы делать своему потомку подобные подарки. К тому же, они всегда могли найти жрецов, которые бы прочитали заклинания и убедились в их безопасности, прежде чем одевать короны на головы.
А вот чем предок Ригинлейв руководствовался, когда прятал эти короны, зная, что ему самому они уже не пригодятся?
- Думаю, Храфнас до конца не доверял Беловодью, - предположил Вигмар. По крайней мере, в его глазах это было вполне логичным объяснением. – И подозревал, что рано или поздно то предаст Ругаланн, поддавшись своей жажде безграничной власти.
Что, в общем-то, и случилось с Владимиром.
- И думаю, что Храфнас вряд ли мог ожидать более достойного приемника для своего дара, чем ты.
Потому что заслуги человека определяются его деяниями, а не тем, что у него в штанах. Впрочем, об этом они уже говорили не раз и не два, и ни к чему было повторять это снова.
- А вот что касается Асхильд… - Вигмар изобразил на лице наигранную озабоченность. – Даже не знаю, как мы ей об этом скажем. Вряд ли ее удовлетворит объяснение, что таковой была воля твоего предка, который явился к нам на Самайн. Придется предложить ей что-то большее. Например, украсить наши покои в Мелфьорде… Или подобрать Сигмару первые игрушки, и вообще обставить его детскую… Тем более, что если нам удастся уговорить Асбьорна и Асхильд погостить в Хольмгарде до весны, времени для этого у нее будет более, чем достаточно.
А затем улыбнулся, давая понять, что все это было лишь шуткой. И с Асхильд они, скорее всего, договорятся, добавил:
- Давай вернемся в наши покои, - не те, которые этой ночью своим появлением осквернил Святогор, северные, которые уже должны были подготовить слуги. – И заберем с собой нашу находку. Найдем ей потом подходящее место, а сейчас просто не будем оставлять ее здесь. Не знаю, рука какого мастера создала эти короны, человеческого или эльфийского, но они достойны куда больше, чем пылиться в этом коридоре.
И с этими словами он подхватил сундук, поднимая его.
За спиной послышался шорох, и в плечо впились птичьи когти, не сильно, не так, чтобы ранить – просто ворон уселся на него и насмешливо каркнул в самое ухо, словно спрашивая доволен ли он теперь.
- Признаю, был не прав, - усмехнулся Вигмар, косясь взглядом на черное оперенье. – И спасибо тебе. Это действительно ценный и очень неожиданный подарок. И передавай за него благодарность Храфнасу.
Ворон еще раз каркнул, сорвался в воздух и тенью пронесся по коридору, буквально растворяясь в воздухе, лишь несколько черных перьев, как очередной прощальный дар упали на пол, и от стен эхом отразилось очередное карканье, похожее на смех. И от этого карканья даже факелы затрепетали, отбрасывая на стены причудливые тени, похожие на стаю летящих птиц.
- Воистину, это самый странный Самайн за всю мою жизнь, - пробормотал Вигмар, не выпуская из пальцев подарок Храфнаса и собираясь донести его до покоев ярла самостоятельно, не доверяя косоруким слугам.
Ригинлейв не знала, как на самом деле предки смотрели на то, что впервые за очень много лет Ругаланном самостоятельно правила женщина. В самом Ругаланне об этом болтали разное. Кто-то говорил, что это судьба, раз уж так вышло, что из всех детей ярла Горма осталась лишь Ригинлейв. А кто-то, что на династии Хорфагеров лежало проклятие, раз уж так вышло, что мальчик в этой семье не родился. Сама княгиня редко тяготилась своим полом, полагая, что ей довелось доказать, что она способна к правлению ничуть не меньше, чем любой мужчина, а быть может, даже и более. А теперь, когда еще и Сигурд сказал, что он вовсе не возражает и не считает, что сестра заняла его престол, на сердце стало куда как спокойнее. Ведь если даже он был не против, то кто бы еще мог? И хотя сама женщина думала о том, что ей надлежит передать престол исключительно сыну, она надеялась, что ее собственный пример, детально записанный в летописи, даст будущим поколениям понимание того, что женщина тоже может править. Не должна, не обязана и на нее не нужно возлагать эту ношу, если есть другие варианты, но если нет, то она может преодолеть все и даже немного больше ради страны, которую любит. И если о чем-то Ригинлейв и стала бы писать, то только об этом. А в остальном… Да, Вигмар был прав. Они сами расскажут Сигмару обо всем. А в том, что у них будет для этого время, женщина ни капли не сомневалась, не опасаясь ни своей смерти в родах, ни смерти сына в детстве, ни чего бы то ни было еще, что могло бы им угрожать. Ведь если Боги и предки были на стороне их семьи, имело ли значение еще хоть что-то?
- Мне нравятся твои слова. Буду думать, что так оно и есть, - улыбается она мужу, полагая, что истины им все равно не узнать. Иные решения принимались просто потому что такова была текущая необходимости, а иные потому что в данный конкретный момент это казалось правильным и разумным. Почему Храфнас сделал то, что сделал? Почему он спрятал короны? Почему рассказал о них Ригинлейв? Они все равно не узнают точно, пока не встретятся с ним вновь. А судя по словам жрецов, эта перспектива предстояла им уже только в Вальгалле. Версия же Вигмара о том, что Храфнас предвидел, что однажды настанет день, когда его потомки сочтут Беловодье недостойными союзниками и освободятся от их власти, а равно объявят себя королями, вполне соответствовала реальному положению вещей. Кроме того, Ригинлейв нравилось видеть в этом странном одноглазом предке настолько прозорливого правителя, что он глядел на много веков вперед. Глядел и видел не могучего воина-мужчину, который кровью и мечом освободит Ругаланн, а ее, всего лишь женщину, которая кровью и мечом освободила саму себя, а вместе с этим – и свой родной край. Пусть в их разуме и восприятии это так и останется. В конце концов, Храфнас так уж точно вряд ли станет возражать.
- Договорились. Как только Асхильд приедет, сразу приглашу ее выбирать покои Сигмару, а затем – на торг, покупать ему игрушки и заказывать новые, - смеется Ригинлейв, чувствуя усталость уже почти невыносимую, а потому, кивком соглашаясь с мужем, что им следует отправиться в северные покои, где не будет напоминания о Святогоре. С этой тревогой княгине еще предстояло справиться, но думать о племяннице и о том, как она непременно пожелает поучаствовать в обустройстве детской кузена, было приятно. Куда приятнее, чем вспоминать лицо Святогора, искаженное злобой, или полагать, что племянники не приехали в Ругаланн из ревности и обиды от перспективы появления ребенка на свет. Впрочем, в последнее женщине верилось все меньше и меньше. Она знала, что никаких оснований так полагать у детей не было вовсе. Она любила их и прежде, стала любить лишь больше, когда они с Вигмаром поженились, ведь его любовь к ним усиливала ее, а теперь, готовясь стать матерью, Ригинлейв думала лишь о том, как замечательно, что у их сына будут такие кузены. Да, разница в возрасте окажется велика, но порой для родственных уз это вовсе и не было никакой проблемой.
- Думаешь, она уже перестала хвастаться брату, как правила Ругаланном в наше отсутствие? – смеется женщина на пути к покоям, - А Асбьорн уже перестал кукситься из-за того, что эта честь досталась его сестре, а не ему самому? – набег, конечно, тоже был тем еще впечатлением, особенно в свете приключений, в которых, к тому же, приняла участие Ингибьорг, но правление Ругаланном, кажется, порадовало Асхильд в разы больше. Или по крайней мере, она проявляла это куда как живее, ярче и активнее.
Вигмар был прав. Самайн и впрямь выдался странный. И эта птица, исчезнувшая в никуда, как если бы ее и не было вовсе, тоже. Тем приятнее было оказаться в не таких просторных, но вполне уютных покоях, где уже было натоплено, горели свечи, а на столике стоял кувшин с вином, с водой, с медом, немного вяленого мяса, и конечно же, засахаренные лимоны. Нетрудно было догадаться, кто позаботился об этом, ведь незримая рука хустру Рангрид чувствовалась всегда и везде, а особенно теперь, когда Ригинлейв была беременна, а значит, по словам матери, больше уязвима перед самыми простыми женскими желаниями и капризами. Никаких капризов у ярла не было, но дольку лимона она, как водится, в рот все-таки отправила, после чего позволила подоспевшей Юлии переодеть ее ко сну, распустить светлые волосы и осталась, наконец, наедине с мужем, в тишине, безопасности и покое.
- Спасибо тебе за эту ночь, - устало улыбнувшись, женщина потянулась к мужу, поцеловала его, а затем юркнула в постель, наслаждаясь самой возможностью, наконец, просто лечь, - Я бы не справилась без тебя со всем этим, - и нет, речь вовсе не шла об одном только Святогоре, потому что справляться с предками тоже не было пустым звуком, учитывая, какими разными они оказались, - И я была очень рада познакомиться с твоими родителями. Как твоя жена и просто человек, - а не как отигнир, ярл или кто-то еще такой же далекий и такой же невозможный для брака с их сыном, - Кажется, - смеется она, явно шутя, - На земле больше не осталось силы, которая была бы против нашего брака. Если мы убедили в его состоятельности даже моего отца, то теперь и сама Хель нам не помеха, - но на самом деле Ригинлейв думает, что даже если бы весь мир был против их союза, Ригинлейв все равно бы вышла замуж за Вигмара. Потому что она любила его. Потому что он был важнейшим человеком ее жизни и судьбы. И потому что не было написано еще такой саги, в которой любовь была бы хотя бы подобна той, что они испытывали друг к другу. И пожалуй, засыпать с этой мыслью, чувствуя объятия мужа, было куда как приятнее, чем вспоминать весь этот безумный день.
Вы здесь » рябиновая ночь » Завершённые истории » Иногда они возвращаются
