рябиновая ночь |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » рябиновая ночь » Незавершенные истории » и такое крепкое дерево зреет там, что уходит твоя извечная пустота
и такое крепкое дерево зреет там, что уходит твоя извечная пустотаЕсли хочешь понять эту сказку - тебе сюда. Люди врали себе и придумали города, укрепили берег да навели мосты, но никак не изжили зияющей пустоты.
Ярополк & Велеслава20 ноября 4128 года, Чердынь
Ярополк возвращается с Совета в Гардарике, а это значит, что настало время обсудить важные вопросы. Например, насколько ярко горят вогулы, если их поджечь всех целиком.
Возвращение домой несколько затянулось, потому что может быть и не стоило им идти на поводу и задерживаться в небольшом городке на границе Гардарики и Загорья, но это уже случилось, уже закончилось, и теперь Ярополк с Велеславой наконец-то вернулись в Искор. После того, как они вернули себе княжество год назад, мужчине совершенно не хотелось покидать родные земли, равно как и столицу, тем более дел было невпроворот. Но игнорировать совет в Ладоге было нельзя. Они все еще существовали бок о бок с другими княжествами, которые не только формально входили в состав Великого княжества, но и уверенно заняли свою позицию по ту или иную сторону конфликта. Ярополк прекрасно понимал, что они пока что не могут позволить себе послать всех и вся к черту, потому что рано или поздно их может настигнуть две больших беды. Первая, как ни банально, экономическая. У Искора не было выхода к морю, а значит он был весьма ограничен в части торговли. Вторая – военная. Пройдет время, и кто-то один – либо самозванец, либо наследник павшего Владимира, займет свой престол в Беловодье, а значит чьи-то войска однажды окажутся на границе их княжества. И как бы ни были хороши дела в Искоре, они физически не справятся сразу со всеми остальными княжествами на континенте. А значит теперь нужно было хотя бы на время находить общий язык. За этим Ярополк в Гардарику и ездил, собственно.
Так сложилось у них исторически, что несмотря на то, что решение зачастую оставалось за князем, он большую часть вопросов предпочитал обсуждать с супругой. Они действительно правили своим княжеством вместе, это было привычно и, как считал сам Ярополк, правильно. Ему всегда были чужды идеи, в которых женщине отводится место безвольной и молчаливой фигуры, что вечно либо рожает детей, либо сидит в углу светлицы и носа наружу не кажет. Ему несказанно повезло с Велеславой – она была мудрой и просвещенной женщиной, и ни одно политическое решение в их Искоре не принималось без совместного обсуждения. Так должно было быть и сейчас.
В дороге о таком конечно же не говорили, не место – ни пока верхом едешь, ни когда шатры на ночевку ставят – не до обсуждения будущего. Тем более там поговорить было о чем, раз уж путь обратный без приключений не обошелся. А по возвращению домой первым делом нужно было нормально отдохнуть с дороги. Правда сам Ярополк чуть ли не до утра с сыном разговаривал, дабы узнать, что тут и как происходило, покуда он был в отъезде, да и к тому же было важно узнать как он с матерью общался, учитывая все известные факторы, которые по естественным причинам не давали Велеславе покоя. Спать получилось уйти лишь с рассветом, потому и поднялся в позднее время, однако чувствовал себя впервые за месяц по-настоящему отдохнувшим. Так всегда сказывалось на нем пребывание в Чердыни и вообще в родных землях.
К разговору как таковому получилось приступить лишь ближе к концу дня, когда накрыт был стол то ли к обеду, то ли уже к раннему ужину для них с Велеславой. Впереди было столько дел, что в некоторой степени даже хотелось позволить себе немного неспешности, хотя бы до утра следующего дня.
- Много времени пришлось потратить, но на совет все-таки не зря съездил, - мельтешение слуг сейчас больше утомляло, потому Ярополк двум оставшимся указал на дверь, а вино по кубкам для себя и супруги разливал сейчас уже сам, - Как и ожидалось, война продолжится весной, или же в начале лета. Все, кто поддержит наследника Владимира, пойдут на Ирий. Правда я бы не сказал, что целиком и полностью уверен, что это будут те же самые люди, что присутствовали на совете в Ладоге, - исключая самого себя, из тех кто приехал в Гардарику, уверенным можно было быть лишь в Ясунском, остальные двое производили весьма мутное впечатление.
Ярополк доливает вина, прежде чем продолжить, - Вся ситуация, как мне кажется, складывается не лучшим образом. Мне бы хотелось игнорировать эти дрязги в Великом княжестве, но пока это попросту невозможно, - мужчина качает головой, отвлекаясь от еды и глядя на супругу, - И скорее всего по весне отправим им ополчение, сколько именно пока не знаю, ближе к делу видно будет, - сам Чердынский пока совершенно не планировал отправляться на эту войну самолично, равно как и отпускать туда сыновей, к примеру. Не видел особого смысла в их присутствии у стен Ирия. Он обещал дать воинский ресурс – и он сдержит свое обещание. А дальше видно будет по результатам.
- Говорят, что самозванец, который убил Владимира и теперь решил, что он очередной Великий князь – чернокнижник, - безусловно верить в такие умозаключения не стоило бы, но уж больно часто об этом стали говорить, причем все, включая даже князя Гардарики, который хоть и не был для Ярополка какой-то действительно значимой персоной, но уж балаболом, который любит собирать базарные сплетни, точно не был, - Как думаешь, что если это правда? – они, впрочем, тоже были колдунами, и по нынешним законам Китежа вроде как княжить и не имели права, но как известно, у Искора были свои законы, и были они первичны и единственны из всех, которые требовалось здесь соблюдать.
С момента возвращения Ярополка в Чердынь, настроение Велеславы сильно и ощутимо улучшилось. Странно вообще было такое говорить, но тот факт, что в городе и княжестве по-прежнему было небезопасно, заставлял женщину чувствовать себя неуютно даже в присутствии княжеской дружины, хотя уж они-то точно должны были быть верны им с Ярополком безоговорочно. И все же, кто-то сообщил о том, что княгиня поедет в соседнее удельное княжество решать проблему с двумя юными братьями-близнецами, которые никак не могли договориться о том, кто будет князем, кто-то организовал на Велеславу покушение, кто-то не усмотрел за происходящим, и все эти мнимые случайности складывались в не самую приятную картину, которая отчаянно не нравилась женщине. Настолько, что она предпочла бы, чтобы муж вообще больше никуда не уезжал, ведь в безопасности без него княгиня себя не ощущала, что само по себе было дикостью. Это ведь Чердынь. Их Чердынь. Только их. Но как оказалось, вытеснить отсюда нечисть было мало – надо было вытеснить еще и тех, кто нечистью не был, а вел себя и того хуже.
Но теперь Велеслава ощущала, что ей стало лучше. Несмотря на все приключения в Соле, несмотря на ощущение того, что им вовсе не стоило ни во что ввязываться, и только просьба их же стражника этому поспособствовала, она очень рада была оказаться дома, рядом с мужем и убедиться в том, что все теперь было хорошо. После разговоров с отцом сын уехал в свой удел, кажется, совсем поправившись, и это тоже было правильно, потому что вызывать еще один конфликт уж точно не стоило, а он непременно бы возник, потому что одно слово – вогулы – витало в воздухе неизменно и относилось к их невестке, а это портило Велеславе и настроение, и характер, и цвет лица.
Пару дней после их приключений женщина просто отдыхала, наблюдала за супругом, провожала сына, насколько тепло могла, и не было ничего, что всерьез занимало бы ее больше этого. Дела требовалось обсудить. Дела требовалось обсудить уже довольно давно, возможно, стоило еще по дороге в Искор, но Велеслава нарадоваться не могла встрече с супругом, а потому и дела могли теперь подождать. В довесок, она так сильно боялась, что он сообщит ей, что по весне уйдет на войну, что даже начинать говорить об этом не желала. Их ждал бы грандиозный скандал, как нередко бывало, когда Ярополк сообщал, что должен пойти воевать, а скандал – последнее, чего желала женщина после их разлуки, как и перспективы разлуки новой, еще и с риском для жизни мужа. И хотя за пять тысяч лет он так ни разу и не умер, статистика давно уже переставала быть на его стороне, а потому княгиня отпускала мужа на битвы неизменно с тяжелым сердцем и страхом в нем.
Сегодняшний день не обещал быть особенным. В стенах княжеских палат было немало занятий, которые не требовали их покидать, чем княгиня активно пользовалась, раздавая указания, проводя время в библиотеке и делясь с мужем новостями, которые не имели никакого определяющего значения, но о которых можно было поговорить без страха обнаружить себя, разбрасывающей столовую утварь, да так, что Ярополк едва успевает уворачиваться. Впрочем, после того, как вылила кувшин вина на голову сына, Велеслава свой пыл поумерила, но все эти разговоры, носящие безобидное название «о делах», в действительности обещали им безрадостные исходы. А безрадостные исходы княгине не нравились. У них их и без того хватало.
Обед, плавно переходящий в ужин, княгиня распорядилась готовить сама после прогулки в саду. Расторопные кухарки, по счастью, не тешили себя уже давно надеждами на то, что трапезничать князь с княгиней будут в одно и то же время, хотя при прежних князьях так и было заведено. Ничего, местным ко многому пришлось привыкнуть с тех пор, как они с Ярополком вернулись на свое законное место. В том числе с тем, что половину палат вообще перестроили так, как Велеслава их помнила, и никто не мог убедить ее, что беловодцы сделали лучше. Беловодцы не могли сделать лучше. Они ведь не знали, как надо.
- Ты не пойдешь? – это первое, что княгиня спрашивает, подняв свои травянистые глаза на супруга. Для нее это сейчас было важнее всего прочего на свете. Чтобы он остался дома. Ополчения может отправлять, сколько угодно и на какую угодно сторону – Велеславе безразлично. Эта война не должна была коснуться их дома, их семьи, их самих. Воевать за кого-то из Беловодских, даже если один из них – самозванец? Увольте. Женщина лучше полетит и обоим выклюет глаза. Не велика будет потеря для государства. А уж для Искора так и вовсе станет приобретением.
- Мне все равно, кто из них победит. Можно договориться помочь тому, кто даст нам больше свободы. Если они оба – Беловодские, то я не против, чтобы они просто переубивали друг друга. Пусть грызутся, сколько пожелают, - она благодарно улыбается супругу и берет кубок с вином, тотчас же из него отпивая. Приятное тепло разносится по груди, и хотя оно не может полностью и всецело утолить все печали Велеславы, а равно успокоить ее тревоги, это было лучше, чем просто сидеть и ждать от Ярополка ответа на вопрос «ты собираешься пойти рисковать жизнью за одного из тех, кто нам в лучшем случае безразличен?». Потому что княгиня знала ответ. И правильный был «конечно же, нет, дорогая». Хотя Ярополк мог иметь на этот счет собственное мнение, потому что война была для него веселым развлечением, способом не наблюдать весь сезон за тем, как вспахивают поля, а размять ум в стратегии и силу – в битве.
- Самозванец вообще – точно самозванец? Или это все-таки Беловодский из какой-то побочной ветви? – это волнует Велеславу несколько больше, чем его принадлежность к колдовскому роду. Вот они с мужем тоже были колдунами, и им это едва ли хоть сколько-нибудь помешало. Так почему же другим нельзя? – Просто если он самозванец, дерзнувший подвинуть тех, кто убил нашего сына, то я бы на твоем место подумала о том, чтобы поддержать его, и неважно, чернокнижник он или нет, - женщина пожимает плечами, выразительно смотрит на мужа, а затем берется за ложку с явным намерением попробовать похлебку, которой кухарка хвасталась два месяца в ожидании осетра.
- Если он чернокнижник, и если, как говорят, он убил Владимира на поле боя при помощи поднятых мертвецов, - да, слухи до Искора тоже доходили, и Драган ими охотно делился, если знал, что княгиню они не взволнуют. А дела Беловодья ее точно взволновать не могли, - То он не из самых слабых колдунов. В таком случае, мы должны его знать. Или… - она многозначительно поднимает ложку над тарелкой, - Его знают в Китеже, где он и мог подтянуть свое мастерство. В таком случае, возникает закономерный вопрос, не стоит ли за всем этим Китеж? И если стоит, то почему они предпочтут самозванца законным наследникам? Из-за веры? Правдиво ли, что мальчик Владимира исповедует Трот? – пожалуй, ответы на эти вопросы им еще придется поискать, - Если хочешь знать мое мнение, то новый Великий князь все-таки Беловодский, не самозванец и не чернокнижник. А очернить его пытаются исключительно из страха. Они ведь уже проиграли, он занял престол в Ирии. Что им еще остается, кроме как выдумывать небылицы? Пожалуй, я поступила бы так же.
Ярополк знал, что этот вопрос будет первым. И сам он думал над тем, как поступить будет правильно. И пока что ответ был один – он не собирался самолично вести свое войско на Ирий, равно как и не собирался отправлять туда своего воеводу или же других дружинников. Он обещал по ряду условий дать ополчение – он его даст, добавит к нему некоторое число сотников из удельных княжеств, чтобы командовали и довели войско куда следует. Сам же князь Искора идти воевать не собирался. Это был тот редкий случай, когда его личное участие в войне могло сослужить плохую службу благополучию его собственного княжества. Потому решение мужчиной было принято еще во время проведения совета в Ладоге. – Нет, - он улыбается Велеславе, отставляет кубок, протягивая руку и сжимая женскую ладонь в своей, - Я не собираюсь идти на эту войну. И пока нет ни одного аргумента, чтобы я изменил свое решение, - какими вообще могли быть такие аргументы, хотя бы чисто гипотетически? Сходу и не представить было. – Я возьмусь за меч и поведу дружину воевать только чтобы защищать наши земли. Других поводов нет, а этот единственный, я искренне надеюсь, никогда не наступит, - Ярополк и правда на это надеялся, потому как искорская земля и так настрадалась за последние два с лишним века, а значит хватит с нее. Хватит захватчиков, хватит набегов, и уж тем более хватит с Искора непонятных и недалеких людей, пытающихся усидеть на княжеском троне.
- Насколько мне известно, нет никаких вменяемых доказательств, что он вообще имеет права на беловодский трон, - что автоматически указывало на отсутствие у него прав на все Великое княжество, - Да и он дерзнул подвинуть далеких потомков тех, кто убил Рогволода, это же смертные, век их ничтожен, - особенно на фоне их с супругой возраста и предстоящих лет впереди, - Не думай, что я об этом забыл, - они оба прекрасно помнили те события, и для обоих они продолжали быть кровоточащей раной на сердце, что никоим образом не зажила за прошедшие годы, - Я говорил об этом на совете, и дал понять, что убийство сына и смерть невестки и внука все еще имеют вес, и остаются тем, что не подлежит безусловному прощению. Но мальчишка, что наследует престол после смерти Владимира, только что потерял схожим образом отца. И мне кажется, он меня понял. А если нет, то его мать уж точно, - в том, что они с Сольвейг правильно услышали друг друга не было особых сомнений, - А сдается мне, она оказывает на сына должное влияние, и будет оказывать, если не всегда, то еще какие-то несколько лет уж точно, - пожалуй, это было правильно, потому как в противном случае к шестнадцатилетнему парнишке потянулись бы вереницы исключительных доброжелателей и советчиков, желающих отхватить кусок побогаче да пожирнее, а что потом будет – таких людей не волнует вовсе.
- Мы говорили о том, что Великое княжество не будет вмешиваться во внутренние дела Искора, не станет диктовать нам свои законы, и уж тем более – не будет отправлять сюда своих наместников. Только в случае, если эти условия будут исполнены, мы окажем новому Великому князю военную поддержку в борьбе с самозванцем, - и в этом Ярополк был непреклонен, надеясь, что и Велеслава разделит его решения. – Рано пока говорить о полной независимости Искора, но мы к этому вернемся в скором времени, я тебе обещаю, - больше всего мужчина желал, чтобы их княжество перестало иметь хоть что-то общее с Арконой. Поддерживать дипломатические отношения? Без проблем. Наладить взаимовыгодную торговлю? С радостью. Но быть под чужой властью – извольте.
- Проблема в том, что если мы сделаем вид, что нас все это не касается, рано или поздно войска либо одного, либо другого окажутся у наших границ, - говорил сейчас мужчина серьезно, потому что это, по сути, определяло все их решения и пути, по которым теперь предстояло двигаться вперед, - А если смотреть на ситуацию трезво, то мы ни сейчас, ни через год, ни через два не сможем противостоять в одиночку угрозе даже от половины княжеств континента, - понятно было, что если так случится, то речь пойдет о сборных войсках. – Я, конечно, не знаком с тем, кто сейчас сидит в Ирии, но его известная часть истории не внушает мне никакого доверия. Если бы дело было несколько тысяч лет назад, то вариант прийти, убить собственного кровного родственника и занять его место, вырезав при этом всю его семью, я бы еще понял, но теперь, - мужчина пожимает плечами, глядя на супругу, а затем снова доливает вино в кубки и себе, и Велеславе, - Я не верю, что человек, так поступивший, достоин нашего с тобой доверия, даже на одну сотую.
Слова Велеславы о чернокнижнике отзывались мужчине, потому как и сам он думал примерно также, - Полностью с тобой согласен. Но сколько ни думал, никто из известных мне когда-либо чернокнижников совсем на эту роль не подходит. А ты как считаешь? – вряд ли они могли его знать, в противном случае на это бы хоть что-то указывало, - Я не думаю, что ему больше пятиста, иначе мы бы и правда должны были о нем хотя бы слышать. Скорее даже ему около трехста, и основное свое становление он проходил в последние лет двести, - как раз в те годы, когда Ярополк с Велеславой были далеки от мировых событий, толком не отслеживая, что происходит в других княжествах. – Не знаю, так ли это, но окажись, что за этим Китеж стоит, я вряд ли сильно удивлюсь, - рассуждения Велеславы были и логичны, и вполне закономерны, - Конечно, у них есть поводы опасаться, что дети Владимира исповедуют Трот, но ты понимаешь, что никто об этом напрямую не скажет. Я даже не исключаю, что у Китежа и к нам будут вопросы. Не только из-за того, что их законы запрещают колдунам править, но и из-за веры, - и пусть суть их веры ничем не отличалась от алатыря, была древнее, и по сути своей современный алатырь вообще вышел из верований, в коих воспитывались Ярополк с Велеславой. Но формально отличия были, и если у Китежа вдруг возникнет желание придраться, они смогут найти к чему. Другое дело, что это не слишком-то волновало на данный момент. – Не знаю, Беловодский он или нет. До того как он занял Ирий они воевали три года все-таки. Сама понимаешь, я не против княжения колдуна, но воевать, поднимая мертвецов из могил – совершенно мне не нравится.
Единственный ответ, которого колдунья действительно ждала – ответ о том, что супруг не пойдет на войну, о том, что это не его война, не его интерес и он не станет рисковать своей жизнью и своим будущим ради того, чтобы уважить любого князя – хоть в Беловодье, хоть в Гардарике, хоть где угодно еще. Она боится услышать его «мы должны это сделать», потому что «мы» будет означать, что по весне Ярополк соберется в поход, а ее оставить княжить в Чердыни. За время отсутствия мужа Велеслава потеряет сон, потеряет аппетит, потеряет интерес к жизни. Не потому что ей категорически нечем было заняться без мужчины, не потому что у нее не было своих дел и своих интересов без него. Были. Просто перспектива, даже малейшая вероятность того, что он умрет на войне, лишала жрицу любого покоя. Конечно, она скучала по Ярополку, когда он уезжал в Гардарику, или куда-то из уделов, чтобы разрешить важные для княжества вопросы. Но в это время женщина легко утешалась своим повседневным бытом, решением вопросов, касающихся Чердыни и управления княжескими палатами, принятием решений, которые можно было принять без Ярополка. Мир ее не замыкался на мысли о том, что же будет с супругом. Она знала, что с ним будет. Он решит все дела и вернется домой, а она дождется его и еще несколько дней глаз не сможет оторвать, потому что очень скучала. Война же была совсем другим делом. И пусть хоть весь континент окажется объятым пламенем – это совершенно неважно, потому что Ярополк должен быть в безопасности, в мире, покое и благополучии их усадьбы. От того-то Велеславе и казалось, что она не может дышать, пока не услышит от мужа, что он никуда не поедет. И Хвала Богам, равно Громовержцу и Змею, так и оказывается. Он останется дома. Женщина улыбается, а затем протягивает руку и сжимает пальцы супруга в благодарности.
- Это лучшая из новостей. Самая важная. Не смогла бы тебя отпустить. Не смогла бы смириться с тем, что тебе снова нужно уехать на войну, да еще и ради дрязг Беловодских, - именно так она все это воспринимала. Дрязги. Беловодских. Исключительно их и ничьи больше, даже если самозванец таковым не был. Безразлично. Единственное, о чем думала Велеслава, так это о том, чтобы извлечь из этой ситуации максимальную пользу для них самих и для Чердыни, но что случится за это время со всей Арконой, с мальчишками, с чернокнижником, ее не занимало ничуть. У нее была своя семья, свои дети и свои раны. И эти раны оставили именно, что ублюдки, которые сидели в своем Искоре. Да, формально сейчас это были лишь их потомки. Но разве это не значило, что в их крови текла та же кровь и та же слабость? О, Велеслава ничего не забывала. Тело сына перед ее глазами стояло до сих пор. И страх, который она испытывала, а равно горе, которому не было конца, разрывало ей сердце, даже века спустя. И что же были ее страдания для всех тех, кто грызся там за трон? Ничего. Пустой звук. Ничтожная малость. Какая-то княгиня и какой-то из ее сыновей. Так что, она отвечала им абсолютной взаимностью. Пусть катятся к черту со своей войной.
- Я бы хотела, чтобы они все были мертвы, - спокойно и ровно выговаривает женщина, посмотрев на мужа, - Все, кто прямо или косвенно причастен к смерти Рогволода. И к смерти его жены и нашего внука тоже. Но если костры вогулам я зажгу хоть завтра, то в данном случае остается надежда лишь на то, что княжичи и самозванец, если он вообще самозванец, перегрызут друг другу глотки сами. Я бы за этим понаблюдала, и дадут нам Громовержец и Змей такую возможность, - она подняла кубок и тотчас же из него отпила, явственно давая понять, как воспринимает эту ситуацию и на что надеется. Да, Велеславу можно было обвинить в чрезмерной жестокости, спросив, как мать может желать такого даже чужим детям? Но правда была в том, что княгине плевать было на чужих детей. Она ведь защищала своих собственных. А у нее их было аж четверо. И никто из них не должен был повторить судьбу Рогволода. Этот пример был слишком показателен.
- Кто их мать? – Велеславе знать было неоткуда, этот вопрос они не обсуждали, не говорили о нем и совершенно никак его не касались. Мать мальчиков была наложницей Великого князя, да, это всем известно. Кажется, еще что-то о том, что она была из Ругаланна. Ну, и что? Под такие критерии попадало огромное количество женщин, кем бы они ни были.
- Ты прав, к сожалению, противостоять всей Арконе и даже половины Арконы мы не можем, - она вздыхает, но признает это, как должное. Глупо было отрицать очевидное. Очевидное настолько, что оно тоже резало по живому, - И пожалуй, их армии станут, в случае чего, наименьшей из наших проблем, потому что экономическая блокада при отсутствии выхода к морю станет наибольшей из наших проблем. И прорвать ее едва ли будет возможно любым из известных нам способов, - потому что тут даже колдовством делу не поможешь. Не изобрели еще таких порталов, которые вели бы купцов в обе стороны в достаточных количествах и на постоянной основе.
- Ты прав тем, что держишься середин, это сейчас единственная разумная позиция в сложившихся обстоятельствах, - она вновь ободряюще улыбается супругу, возвращаясь к еде, - И не вовлекайся слишком сильно, прошу тебя. Совершенно неважно, кто такой этот самозванец. Не все ли нам равно, кто сидит на троне, который мы и признавать-то не хотим? – женщина пожимает плечами, думая о том, что всего этого им изначально допускать не следовало. Но говорить о подобном, во-первых, было поздно, во-вторых, не конструктивно. Когда Искор присоединяли к Арконе, у них попросту не было никакого другого выхода.
- Плевать на доверие. Я никому из них не доверяю. Если самозванец – чернокнижник, то это подозрительно. Но потомки убийцы нашего сына сами должны лежать в могиле. Так что, не исходи из идей благородства и чести, а равно личных предпочтений. Все мы теряли отцов и матерей, но это несравнимо с потерей детей. Рогволод не заслуживал такой лютой смерти. Как и его жена с нашим внуком. Их тела каждый день перед моими глазами, - она шумно вздыхает, но затем через силу все равно улыбается мужу, потому что он – ее главная опора, вера и любовь. И с ним она смогла пережить даже смерть столь любимого Рогволода.
- А когда мы вырежем и сожжем всех вогулов, кстати? – как ни в чем не бывало спрашивает Велеслава, поднося ложку с супом ко рту.
Справедливости ради – это давно уже перестало быть просто дрязгами Беловодских. Может быть в самом начале – да, все это походило лишь на локальные споры о праве наследования, однако теперь войной был объят, без малого, весь континент. И для этого вовсе не требовалось, чтобы под окнами раскинулось поле брани. Основной смысл был в том, что теперь никто не мог себе позволить остаться целиком и полностью в стороне, даже если очень бы того хотел. Ярополк бы не отказался от такого расклада, однако прекрасно понимал, что он априори невозможен. – Не тревожься, - он улыбается Велеславе, [b] - Обещаю тебе, что сам поведу в бой наши войска только ради непосредственной защиты Искора. И нет других причин, чтобы вновь самому идти на войну, - мужчина вовсе не пытался просто успокоить супругу, нет, он действительно не имел никакого желания браться за меч и идти сражаться за кого бы то ни было. – И сыновья наши не пойдут, - естественно ни с кем из них о том и разговоров пока что не было, однако же все трое сыновей Чердынских были не просто их детьми, которым положено слушаться родителей, несмотря на возраст, но и удельными князьями в Искоре, которые беспрекословно обязаны были подчиняться князю, то есть Ярополку. Так что формально мужчина вообще имел право им запретить все, что угодно.
Пожалуй, Ярополк смотрел на всю эту ситуацию мягче и дипломатичнее, нежели Велеслава, но несмотря на это мужчина понимал, что супруга была в своем праве. – Я понимаю тебя, - он невольно мрачнеет, как было каждый раз, когда приходилось вспоминать о гибели Рогволода, его жены и маленького ребенка, - Есть раны, для которых каких-то два века, а то и тысячи лет – ничтожны. Они не забываются и не перестают напоминать о себе болью и горечью, - все эти речи на совете что ли повлияли, потому как обычно Ярополк не славился таким уж явным красноречием, - Но я каждый раз думаю о том, что насилие множит насилие, - эта мысль была весьма странной, колдун даже сам не смог бы дать однозначный ответ, насколько согласен с нею, насколько близка она ему самому, тому, кто многие столетия сам участвовал в тех или иных войнах, и чей меч многие сотни раз лишал других людей жизни, - Наши племена, когда еще были разрознены, лучшее тому подтверждение. А ведь прошло пять тысяч лет с тех пор, - ту бессмысленную войну нужно было остановить, и, возможно, за всю их весьма долгую жизнь – это было самым значимым и самым важным, что они сделали. – Но ты конечно же можешь сказать, что все это пустословие, - Ярополк легко, едва заметно смеется, глядя супруге в глаза. Они так давно уже стали практически одним целым, и редкое несогласие, редкие различия в точках зрения и восприятии, как думалось самому мужчине, не разделяли их, а напротив – делали еще ближе и роднее друг другу.
- Я же так и не сказал тебе, - отчего-то Ярополк был уверен, что они с Велеславой уже говорили об этом, но видимо в лавине новостей и событий, которые им надлежало обсудить, память совсем немного подвела мужчину, - Сольвейг Скъёльдунг. Я был удивлен, если честно. Мы ведь слышали только, что женат Владимир не был, и что наследники его рождены от наложницы-северянки, - с таким набором фактов на роль этой женщины подошел бы кто угодно, а с некогда практически родственницей Чердынские достаточно давно не общались. – Нам удалось спокойно поговорить после совета, и я считаю это удачей, потому что уверен, что теперь для наследника нет более авторитетной фигуры, нежели мать, - Ярополку даже казалось, что в вопросах отношения к детям у Велеславы и Сольвейг нашлось бы очень много общего, - Во-первых, она, а значит и ее сыновья, безоговорочно признают наше право на княжение. Речь о том, что формально это вопреки действующим в Арконе законам, - да, им по сути плевать было на эти условности, но если смотреть трезво на ситуацию, то официальное признание их права уже было большим шагом сначала к автономии, о которой говорил сам Ярополк на совете, а затем и к полноценной свободе Искора, - Даже если это личные счеты с Китежем, меня это устраивает, - он коротко улыбается, - А еще мы вскользь затронули вопрос о возможности брака нашей дочери и ее старшего сына. Того, что наследует Великое княжество. Такие вопросы не решаются быстро, тем более я не стал бы говорить хоть что-то конкретное, не обсудив с тобой. Но если мы придем к договоренности, пусть это не освободит нас от войны, но станет очень благодатной почвой для получения все больших и больших свобод. Того, что Искору действительно нужно, - Ярополк сам пока не знал, стоит ли развивать этот вопрос далее, но перспективы все же были неплохими, и он, как минимум, стоил обсуждения.
- Я не хочу вовлекаться в это больше, нежели необходимо, - и это тоже было правдой, Ярополку более чем хватало забот в своем княжестве, - Но ты верно говоришь, что страшнее войны для нас будет невозможность вести торговлю. Поэтому, хотим мы того или нет, придется идти на компромисс. С выгодой для Искора, конечно же, - о другом варианте не шло и речи, конечно же. Благополучие их княжества в том виде, в котором его себе представляли Ярополк с Велеславой – было всегда первичным.
В отличие от супруги, мужчина не мог бы сейчас похвастаться внезапно наступившей безмятежностью. Впрочем, никто кроме Велеславы не мог бы, когда речь заходила о вогулах и кострах до небес, - БOльшая часть вогулов по весне войдет в ряды ополчения и отправится в сторону Беловодья. Постой, - он сделал предупреждающий жест, вполне догадываясь о том, что может ему возразить супруга, - Ты не можешь не понимать, какова будет доля тех, кто чудом оттуда вернется, - впрочем, на сражение северян с этими дикарями Ярополк был бы не прочь посмотреть, но это было как раз-таки одной из тех мыслей, что нельзя было не то, что озвучивать, даже просто думать, - Ты говорила, что ответственность за поступки переходит потомкам? Тогда я предлагаю взять потомков тех, кто напрямую виновен в случившемся, и ты зажжешь им костры такие, какие посчитаешь нужным. – Ярополк поднялся из-за стола, обошел его, чтобы обнять супругу за плечи, - Милая, я помню, что обещал. И знаю, что вогулы должны ответить. Пусть ответят по крови.
Есть раны, для которых важнее всего было вовсе не время. Важнее всего была память. И рана под именем их горячо любимого сына была таковой. Рогволод был дорог сердцу Велеславы впервые за много-много веков, которые у них рождались одни только смертные. Он был похож на Ярополка, взял от него то же спокойствие и рассудительность, последовательность и мужество, но вместе с тем он был похож и на свою мать – такой же живой характером и нравом, деятельный и порой категоричный. Любить мертвых очень легко – они никогда тебя уже не разочаруют, а если разочаровывали когда-то, то спустя годы это не вспоминается, становится малозначительным. Рогволод огорчал мать. Все дети огорчали – таков был процесс их отрыва от родительской опоры. И Велеслава принимала это. Но она никогда не переставала его любить, никогда не переставала быть той, кто желал бы ему очень долгих лет жизни, счастливой и наполненной счастьем. И вполне естественным было, что сердце княгини разбилось в день, когда в Искор привезли его тело. Он пал героем. Он сражался за свой дом. Как они его и учили. За свое княжество. Вернуть которое, после его смерти, для Велеславы было делом чести не только потому что оно принадлежало им по законному праву, но и потому что Рогволод отчаянно желал бы этого. И если он видел их теперь из обители Громовержца, его душа, без сомнения, могла быть спокойна.
Но мятежная душа Велеславы спокойна не была. И одно то, что она не требовала у Ярополка немедленно и прямо сейчас придумать способ расправы над всеми Беловодскими, уже было потрясающим успехом для их семьи. А уж то, что она терпеливо отнеслась к необходимости считаться с властью Арконы, которую эти Беловодские и возглавляли, было едва ли не прорывом, который прежде можно было не ожидать, потому что княгиня не могла без ярости вспоминать, как у них отобрали их княжество. Иными словами, их с мужем беседа проходила практически в семейной и дружеской атмосфере, несмотря на остроту затрагиваемых тем. Велеслава честно старалась держать себя в руках. Вовсе не потому что ей казалось это необходимым – ей такое никогда не казалось, ей было пять тысяч лет, она видела и знала больше, чем все, кто жил в Арконе в нынешнее время, и она не намеревалась ограничивать себя никакими социальными рамками. Кого вообще эти социальные рамки могли волновать? Она держала себя в руках ради Ярополка. Потому что знала, что ему сейчас и без того приходится до крайности нелегко. Искать баланс в ситуации, где его не могло быть, искать политическое решение, которое устроило бы всех? В иное время Велеслава сказала бы, что они занимаются полнейшей ерундой. И в иное время оно бы так и было, потому что сил Искора хватало для того, чтобы поддерживать свою независимость. Сейчас все было иначе, Ярополку, а значит и княгине, приходилось считаться с этим, как бы прискорбно это ни было.
- Не сравнивай. Это не одно и то же, - Велеслава качает головой, но несмотря на категоричность своих слов, говорит она очень мягко, все по той же причине. Сейчас Ярополку в его решениях нужна была поддержка, а не осуждение, неодобрение или споры, - Наши племена воевали, потому что в ту пору воевал весь континент, правила были другие и права тоже. А теперь? Что заставило беловодского собирателя прийти войной на нашу землю? Те, кто еще вчера были нашими добрыми соседями, вероломно и подло напали на княжество, которое никогда не было их, им не принадлежало и на которое они не имели никаких прав. Конечно, я этого не забуду. И не прощу им смерти нашего сына, - это кажется женщине простым и понятным. И она знает, что слова Ярополка о том, что он понимает ее – не просто слова. Он действительно понимает. Он тоже потерял сына, он тоже в ту пору потерял княжество. Это было тяжело. Намного тяжелее, чем смертным, чей век и так был до крайности короток.
- Но я понимаю твои решения в отношении Беловодья, Беловодских и необходимость ждать. Мы хотим вернуть Искор, а не потерять его навсегда, а потому, я поддерживаю все эти решения. Но надеюсь, что когда придет время и у нас будет такая возможность, мы оба вспомним о том, чем виновата перед нами эта династия и это государство, - хотя с точки зрения Велеславы, государством это называть было сложно, - А что до насилия, то остановить его тоже можно только насилием. Положив конец всем тем, кто когда-то осмелился поднять руку на наше княжество, на нас самих и на наших детей, - хотя, пожалуй, не в такой последовательности, потому что Велеслава давно уже ценила их с Ярополком выше всего остального. Ведь без них остального бы просто не было.
- О, Сольвейг, - Велеслава кивает, подтверждая, что она помнит эту женщину, по счастливому стечению обстоятельств, некогда приходившуюся им вполне себе родственницей. С княгиней Искора они были полярны в характерах, но это вовсе не мешало их взаимопониманию. Они обе пеклись о своих детях, обе были княгинями, обе не особенно считались со средствами. Иными словами, отлично знали, чего на поверку стоят все вокруг. Если это не изменилось и теперь, то да, этот союз имел кое-какие перспективы, - А я думала, что после своего последнего княжения в Беловодье, она больше не полезет в этот род никогда. Но следует признать, что ее дочь была не худшим вариантом для нашего сына, а это… - женщина смеется и разводит руками, - Да, это уже кое-что. С ней можно будет пытаться договориться. А если она имеет влияние на сыновей, то это и вовсе решит часть наших проблем, - часть не большую, но все-таки значимую, - Китеж она ненавидит всей душой, так что при возможности пойти против любого их решения, сделает это, не задумываясь. И это тоже хорошо. Но правда ли, что она воспитала сыновей в Троте? И еще… - она словно задумывается, но потом все-таки продолжает, - Не странно ли, что Китеж до сих пор никак не высказался на наш счет? – этот вопрос действительно волновал женщину. Потому что воевать еще и с Китежем было проблематично. А если придется, то союзники в княжестве им уж точно не помешают. Особенно на самом высоком уровне, раз уж они с Ярополком пока решили этот уровень признавать. В том числе, в контексте возможности выдать за наследника престола свою дочь. Хотя об этом еще нужно было поговорить в будущем.
Чего признавать Велеслава была не готова, так это того, что вогулы все еще были живы, ходили по их земле и думали, что им это позволено. После того, что они сделали. После всего, что они сделали! И эта тема для обсуждения была куда как болезненнее. Княгине казалось, что уж в ней-то она уступить никак не готова, не намерена и не собирается. Все вогулы должны были быть мертвы, как можно скорее, а желательно принесены в жертву Змею путем сожжения. И если Ярополк начнет с этим спорить, то количество скандалов в их доме вырастет в разы.
- Пусть умрут все, - несколько растерянно отвечает Велеслава, нахмурив брови. Она не вполне понимает причину, по которой Ярополк вдруг переменился в своих настроениях. Что это такое было? Почему он вдруг решил, что они кого-то должны оставлять в живых? Нет, конечно, в прошлом, когда речь шла о возмездии, они не обсуждали, кого точно отправят на тот свет во имя павших невестки и внука, но вогулы посягнули не на кого-то там! На их семью. На их наследие. На сына Рогволода и его жену. Разве он не понимал?! И почему, если они не знали пощады к их городу и невестке с внуком, Ярополк с Велеславой должны были? Разве не было их долгом утопить их в крови за то, что они сделали?
- Ярополк, я не понимаю, - говорит она в растерянности и неодобрении, а затем поворачивается к нему, не вставая со стула, и поднимая на мужа глаза, - Ты ведь осознаешь, что они убили жену Рогволода и нашего внука, да? Пролили нашу же кровь на нашей же земле. Чердынь еще неделю исходила столбом дыма, помнишь? – она хотела, чтобы он помнил, чтобы знал, что она требует не бездумного убийства, а возмездия, - А мы за это отправим их на войну и позволим умереть достойной воинской смертью? За то, что они сделали с нашей семьей? Н-е-е-т, - тянет она убедительно, заглядывая супругу в глаза, - Они ведь должны все сгореть. Все до последнего. Потому что если ты не пресечешь это сейчас, то все повторится. И снова пострадает наша семья. Слышишь?
Вы здесь » рябиновая ночь » Незавершенные истории » и такое крепкое дерево зреет там, что уходит твоя извечная пустота
