СВАДЬБА БЕЗ ЧУДЕС НЕ БЫВАЕТ
Ригинлейв Хорфагер & Вигмар Соларстейн25 января 4129 года, Хольмгард – Фоборг
О том, как нужно правильно решать проблемы и выходить замуж
- Подпись автора
рябиновая ночь |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » рябиновая ночь » Завершённые истории » Свадьба без чудес не бывает
СВАДЬБА БЕЗ ЧУДЕС НЕ БЫВАЕТ
Ригинлейв Хорфагер & Вигмар Соларстейн25 января 4129 года, Хольмгард – Фоборг
О том, как нужно правильно решать проблемы и выходить замуж
Впервые за долгие месяцы его возвращение в Йерринг не напоминало бегство мыши в свою нору, а было действительно вызвано срочными делами.
Несмотря на то, что два месяца до их с Ригинлейв свадьбы казались огромным сроком, умом Вигмар понимал, что этого времени ничтожно мало для того, чтобы к этой самой свадьбе подготовиться и собрать достойный свадебный дар.
Последний в их с Ригинлейв случае был больше формальностью – как ярл она была богаче его самого и уж точно не нуждалась в каких-либо средствах от мужа, поскольку их брак не лишал ее ровным счетом ничего из того, чем она владела прежде. И все же, Вигмар хотел ей его преподнести, не ради обычаев – ради того, чтобы просто порадовать дорогим подарком близкого ему человека.
А потому выбор этого самого подарка сейчас стоял перед ним особенно остро. Уж точно это должно было быть не золото. Дарить его той, что владела золотой казной всего Ругаланна, казалось смешным.
Украшения казались куда лучшим вариантом, хотя и тут все было непросто.
Вигмар помнил, что Ригинлейв любила серебро и изумруды, но сейчас хотел преподнести ей другое сочетание – серебро и янтарь – солнечный камень, которым издревле славилось побережье Йомсборга, и который дал фамилию целому ругаланнскому роду.
Именно поэтому в Фоборге он задержался ровно настолько, сколько времени понадобилось, чтобы сменить лошадей и отдать хирдманам приказ направляться в Баккагерди – деревушку на восточном побережье. Поселение рыбаков, ставшее пристанищем одному из кузнецов, облюбовавшему себе какую-то рыбачью вдовушку, виртуозному настолько, что его творения украшали не только мужчин, но и женщин.
Вигмар помнил заказанное у Рама когда-то давно ожерелье из янтаря. То, что выбирал он сам по просьбе брата, и что позже Вигмунд преподнес на свадьбу своей жене. И пускай с тех прошло целых пятнадцать лет, слухи о смерти Равнсона не доходили ни до Ростунгхейма, ни до Фоборга. А поскольку смерть подобного человека не могла остаться незамеченной, можно было предположить, что он до сих пор жив, здравствует и радует мир своими творениями.
Умирать Рам Равнсон действительно не собирался, встретив хэрсира на собственных ногах и вполне себе в добром здравии. И хотя годы выкрасили сединой его волосы и испещрили морщинами его лицо, сомневаться, что его дело продолжится – не приходилось, около кузницы и мастерской крутился с пяток мальчишек разного возраста, но как две капли воды похожих на самого мастера.
С головой у него тоже все было в порядке, несмотря на старость – хэрсира он вспомнил сразу, хотя виделись они всего лишь раз.
- Приветствую тебя, Вигмар Хольгерсон. И приглашаю войти в мой дом, - прозвучали его слова. – В прошлый раз ты был в нем гостем, как сын хэрсира. Сегодня войдешь – как властитель удела.
И за такое приглашение можно было лишь поблагодарить, сопроводив его надеждой, что как и в прошлый раз, в этот он, Вигмар, не уйдет отсюда с пустыми руками.
Поняв, что хэрсира привел к нему интерес к его поделкам, Рам буквально расцвел, как и все мастера отличаясь удивительным самолюбием и любовью к чужому восхищению.
- Не знаю, чью шею и грудь должно украсить мое творение, - произнес он, - но у меня есть одно, которое станет украшением любой женщине. Я назвал его «слезы Фрейи», хэрсир.
И название ожерелью действительно подходило. На ажурном плетении серебряной проволоки подобно золотым каплям горели камни янтаря в серебряной же оправе – красно-оранжевые, полные силы солнца. Словно мастер действительно каким-то чудом сумел пробраться в чертоги дочери Ньёрда, собрать оброненное ею золото глаз и воплотить его в своем украшении.
- Это не просто слезы Фрейи, - не смог сдержать восхищения Вигмар. – Я как будто вижу перед собой настоящий Брисингамен.
И заплатить за это творение цвергов Вигмар был готов любые деньги – так что скупиться не стал.
Впрочем, одним ожерельем ограничиваться он не собирался, справедливо полагая, что его жена заслуживает куда большего.
- Возьми Ульвара и Трюггве, - приказал он Хагиру на обратном пути, - и поезжайте в Хольмгард. Найдите мне всех купцов, какие торгуют украшениями, и передайте, что через неделю я жду их в Фоборге. Пусть привезут весь товар, какой у них есть. Фибулы, заколки, серьги, кольца – я хочу увидеть и выбрать самое лучшее. Тот, чей товар мне понравится, в накладе не останется точно.
В усадьбу, если так можно было назвать до сих пор не начавший возрождаться из руин Фоборг, он вернулся лишь спустя неделю, с удивлением узнав, что уже несколько дней его дожидается гонец из Хольмгард. Гонец, с письмом от Ригинлейв.
И письмо это вызвало двоякие чувства.
С одной стороны, он сейчас был рад любой весточке от своей будущей жены. С другой, получить эту самую весточку, несмотря на ее близость – представлялось затруднительным.
Когда-то в детстве отец пытался его, как и его старшего брата, обучить хотя бы основам умения складывать руны в слова. Но поняв, что к грамоте душа у младшего сына не лежит, быстро махнул на это рукой, разом избавив себя и от жалоб жреца, и от сыновьих капризов, которых было не перепереть никакой хворостиной.
И прежде Вигмар никогда не жалел, что не овладел подобным даром, уверенный, что никогда в жизни тот ему не пригодится. Сегодня он был готов усомниться в этом впервые.
Осторожные расспросы гонца ни к чему не привели – ничего передать ему на словах Ригинлейв не велела, а содержимого письма он, конечно же, не знал.
Наверно, можно было бы найти того, кто прочитает письмо. Прежде, в Ростунгхейме, в тех редких случаях, когда-то кому-то приходило в голову прислать ему письменное сообщение – что было редкостью, учитывая общую нелюбовь хэрсиров и хирдманов к рунам – узнать его содержимое помогал жрец.
Увы, в Фоборге жрецов пока не было. И прежде это казалось Вигмару плюсом. С другой стороны, делать постороннего человека свидетелем их с Ригинлейв мыслей и чувств хотелось не слишком. Так что даже на поиски жреца Вигмар никого не отправлял, приняв решение узнать содержимое письма у самого ярла.
Благо предлога, чтобы посетить Хольмгард ему было ненужно. И если окажется, что в своем письме Ригинлейв жаловалась ему на членов совета, пытавшихся костьми лечь против их брака, то этими самыми костьми они и лягут – только уже на погребальный костер.
- Завтра едем в Хольмгард, - приказал Вигмар хирдманам, только закончившим расседлывать коней, не особо распространяясь о цели их поездки, а просто предоставляя тем возможность теряться в догадках, почему их хэрсир, до этого сидевший безвылазно на одном месте месяцами, теперь носится туда-сюда, словно ужаленный в задницу заяц. – Сегодня всем отдыхать.
Вот только назавтра никуда они не поехали. Уставший с дороги, Вигмар спал настолько мертвецким сном, что его не разбудила даже суета у ворот, поднявшаяся тогда, когда на ближайшем к усадьбе холме показались флаги Хорфагеров.
И лишь когда в дом, служивший ему ночлегом, влетел Даг, принимаясь тормошить хэрсира за плечо и бормоча про «приехавшего ярла», он, наконец, вскочил на ноги.
Визит Ригинлейв оказался для него ударом, сравнимым с ударом молнии. И как молния – вогнал его в первые мгновения в ступор, вызывая в душе совершенно противоречивые чувства. С одной стороны, он был безумно рад ее увидеть. С другой, Фоборг был последним местом, подходящим для их встречи. Местом, резко констатирующим с процветающим Ростнугхеймом, и во всей красе демонстрирующим то пренебрежение, с которым он отнесся к дарованному ей уделу. И сейчас, после их примирения и близости, признаться Ригинлейв в этом самом пренебрежении было стыдно.
Но все стало куда хуже, когда выйдя из дома, едва успев спросонья одеться, Вигмар понял, что Ригнилейв приехала не одна. Не узнать членов совета было трудно. А учитывая их личности, трудно было и не догадаться, с какой целью они сюда прибыли – сообщить ему, Соларстейну, что он не достоин руки их ярла.
И нищета его усадьбы, больше походящей на пристанище каких-то разбойников, чем на дом хэрсира словно была лишним аргументом в пользу этой недостойности. На фоне богатств Ормара и Лейринга принимать их здесь было сродни тому, чтобы выйти на тинг голым. На мгновение, из-за нахлынувшего чувства стыда захотелось провалиться сквозь землю, пусть даже к корням Иггдрасиля, на которые капает яд Нидхёгга, куда угодно – лишь бы подальше отсюда. Но при виде выражения глаз хэрсира Агдера, оглядывающего нехитрые постройки с нескрываемой насмешкой в глазах, стыд сменился злостью, невольно придавая уверенности и желания заткнуть глотку любому, кто посмеет сказать про Фоборг хоть одно плохое слово.
- Приветствую тебя, ярл Ригинлейв, - заставив себя улыбнуться, Вигмар шагнул вперед, на встречу женщине, пытаясь по ее лицу, по ее взгляду угадать цель ее визита и отчаянно надеясь, что причиной тому была не смена ее решения, навязанная советом. Несколько приветственных кивков матери Ригинлейв и чете Хардрадов – тех, кого в отличие от Ормара и Агдера – он действительно был рад увидеть. И следующий вопрос сорвался с губ сам по себе. – Что привело тебя в мою усадьбу?
На последнем слове по губам Агдера скользнула такая мерзкая ухмылка, что захотелось разрезать ему рот до самых ушей, заставив ухмыляться до конца его дней.
- Прошу тебя и твоих спутников в мой дом – пусть не такой большой, как отстроенный дом Ростунгхейма, но полный такого же радушия к тебе.
А затем, понизив голос, не удержался, чтобы не добавить.
- Ригинлейв, почему ты не сообщила, что приедешь?!
Или сообщала? В письме? Только он не смог этого прочитать?!
Наверно, скажи сейчас Ригинлейв, что она передумала или собралась перенести свадьбу, Вигмар не опешил бы так сильно, как опешил от прозвучавших от нее слов о сегодняшней свадьбе. Опешил настолько, что даже не сразу сумел ответить на ее поцелуй. Причина этой поспешности была непонятна, а потому тревожила куда больше, пусть совершенно неприятных, но объяснимых отказа или отсрочки.
Совладать со своим удивлением помогло лишь выражение лица Агдера, полного такой растерянности, которая не могла не отозваться в душе Соларстейна мрачной радостью.
- Трудно назвать причину, которая бы осчастливила меня сильнее, - улыбнулся Вигмар, наконец, заключая будущую жену в свои объятья и радостно отвечая на ее поцелуй.
Слова жреца о том, что свадьба состоится завтра, отозвались в сердце глухой злостью.
«Ярл сказала сегодня – значит, это будет сегодня!» - уже хотел отрезать он, и плевать какие луны будут при этом на небе, но Ригинлейв приняла новое решение раньше, чем он успел поддержать ее старое.
- Ригинлейв, можно тебя на два слова? – произнес Вигмар, улыбаясь, хотя в глазах его таилась тревога, и потянул женщину в сторону одного из домов, собираясь выгнать оттуда хирдманов, если те еще не выперлись сами, чтобы спокойно поговорить.
А поговорить им было о чем. Ярл, на его памяти, никогда не отличалась импульсивностью или склонностью к перемене решений, как платьев, да и склонностью к перемене платьев тоже, нередко обходясь в походе одним единственным нарядом. А потому видеть ее такой: спешащей и переменчивой, было сродни тому, чтобы увидеть Отца Ратей в нарядах дочери Ньёрда.
- Ярл, позволь обратиться… - это Лейринг, уже спешившись, попытался их остановить. – Пока ты не ушла.
Учитывая отношения, которые сложились между ними после осады Ирия, уже одного присутствие хэрсира Агдера во дворе усадьбы не могло не вызывать раздражения. То, что он открывал рот – не могло не злить. А то, что он пытался помешать их с Ригинлейв разговору и вовсе, с точки зрения Вигмара, стоило ножа в глотке. И за то, что этот нож там еще не торчал – Лейринг должен был быть благодарен своему ярлу, в свое время запретившей Вигмару устраивать разборки с членами совета.
«Ты не вовремя, Лейринг» - пронеслось в голове. – «Мы с моей будущей женой хотим остаться наедине. А у тебя в роду Хорфагеров не водилось, чтобы приходиться ей старшим родственником».
Будь на месте Ригнилейв любая другая женщина – ничто не мешало бы ему произнести эту фразу и никто не смог бы его за нее осудить.
Но Ригинлейв была не просто женщиной, она была его ярлом – и решить за нее было не в его власти, пусть даже умом он понимал, что вряд ли разговор с Лейрингом будет для нее приятнее, чем с ним самим. А еще он слишком хорошо помнил их разговор в ту ночь, когда они впервые приняли решение стать мужем и женой. Слова о том, что ни у кого в Ругаланне не должно возникнуть сомнений в том, что ярл до сих пор ярл, и что она живет своей головой – а не головой своего мужа.
Агдер, кажется, тоже понимал, какие мысли сейчас крутятся у Вигмара в голове. Понимал его невозможность ответить. И наслаждался сложностью созданной им ситуации.
Разрядил ее, как ни странно, Ормар, пожалуй, последний, от которого Вигмар ждал хоть чего-то, кроме очередной язвительной подколки, которой они щедро обменивались все время похода. И им самим, наверно, казалось удивительным, как обмен подколками еще не перешел в обмен ударами меча.
- Лейринг, не приставай к нашему ярлу. Дай ей отдохнуть с дороги, - произнес тот, спешиваясь с седла с такой гадкой ухмылочкой, как будто в общении Ригинлейв с ее будущим мужем видел для женщины наибольшее наказание. – Думаю, у нас еще будет время для разговоров.
Признаться, Вигмар предпочел, чтобы этого времени не было, а потому снова потянул Ригинлейв в дом. К сожалению, слишком медленно, потому что, уже переступая порог, успел услышать фразу Лейринга:
- Тем более, я смотрю, жених совсем онемел от радости… Или так боится своей будущей жены, что и рта не смеет открыть.
Хэрсир Агдера нарочито говорил это не ему в спину, а отвернувшись к своему коню, так что бросаться к нему с предложением разобраться, кто и чего в этой жизни боится больше, выглядело по-мальчишески глупым. И в то же время, он говорил это достаточно громко, чтобы сказанное услышал далеко не только его конь.
Злость в душе кипела все сильнее, требуя выхода здесь и сейчас. Некстати подвернувшегося под руку слугу, оказавшегося в доме, Вигмар выпроводил на улицу едва ли не пинком, сопроводив изгнание пожеланием:
- Пошел к троллю!
А затем обернулся к Ригинлейв, стараясь сдержать клокочущие в душе эмоции.
- Ты можешь объяснить, что все это значит?! – вырвалось у него. Ему ни в коем случае не хотелось вымещать на женщине свою злость, но во всем произошедшем ему виделась и ее вина тоже. – Не подумай, что я не рад твоему решению пожениться завтра. Я готов своими руками держать нож у глотки жреца, чтобы мы стали мужем и женой еще до сегодняшего полудня, но…
Он развел руки, подбирая слова, чтобы его вопрос звучал как можно более мягко и культурно, но получилось так себе.
- Но какого… Ригинлейв, зачем ты привезла с собой членов твоего совета?! Да еще и тех, кто с куда большей радостью увидит меня мужем Хель, чем твоим?! Хольмгард выкосила чума за время нашего плавания на остров Туманов, так что в нем не нашлось других свидетелей нашего брака?!
Упрек в том, что он не рад их скорой свадьбе, заставил закусить губу, сдерживая рвущиеся наружу оправдания. Сдерживая, потому что оправдываться он не собирался. Если Ригинлейв готова верить, что причина его недовольства – ее скорое решение о браке, значит, искренность его чувств ничего для нее не значит, и никакие его слова не смогут этого изменить.
Хотя вообще-то, в его понимании, она должна была убедиться в том, что он ждет ее приезда, прежде чем все это затевать. Должна была его предупредить… Интересно, что бы она делала, не успей он вернуться из поездки в Йомсборг? И этот вопрос ядовитой змеей крутился на языке, пока вопрос о письме отозвался в душе эхом собственным тревогам о том, что она все-таки его предупреждала, вот только прочитать ее предупреждение он не сумел.
«Знаешь, я только вчера вернулся с дороги» - пронесся в голове ответ, позволяющий скрыть собственную безграмотность, но ответ лживый, а потому заставляющий отвести взгляд в сторону. – «Не успел его прочитать»
Но открывать рот и лгать даже не понадобилось - понимание правды пришло к Ригинлейв само. И ее удивление, такое искреннее, как будто способность читать и дышать все люди обретали одновременно, заставило Вигмара развести руки в стороны.
- Да, не умею, - подтвердил он, чувствуя, как это признание снова заставляет его злиться. И на себя за то, что не умел. И на Ригинлейв за то, что умела. – Можно подумать, ты знаешь многих в девяти мирах, кто это умеет.
По крайней мере, ни один знакомый ему хэрсир ни разу не хвастался подобным навыком, и вряд ли из боязни прослыть ученым книжным червем. И ничего, жить это никому не мешало. Как и жениться, между прочим.
Контракт?! Да плевать ему на контракт! Он подпишет его крестом, даже не вникая в его суть, и ничем при этом не рискуя, потому что обман со стороны Ригинлейв, какая-то попытка нажиться на нем, был для него так же невозможен, как восход солнца на западе.
Ригинлейв не понравится крест? Он может изобразить любой другой знак на ее вкус! Хоть солнце нарисовать!
Все это казалось сейчас неважным в сравнении с вопросом, зачем Ригинлейв понадобилось устраивать весь этот спектакль с советом, выставив его посмешищем в его собственном уделе. Вот только прозвучавший ответ отрезвил не хуже крепкой оплеухи. Даже двух крепких оплеух.
«Сбить с них спесь?… Просто надоели?... Свадьба заставит их принять и смириться?!»
Вигмар растерянно сморгнул, ощущая в этот миг себя полным идиотом – понимание им ситуации менялось прямо здесь и сейчас.
Ригинлейв и не думала его высмеивать. Она приехала, пытаясь их свадьбой поставить точку в возмущениях всех несогласных, заставить их подавиться собственной слюной от зависти и замолчать. Приехала за его поддержкой в ее противостоянии с советом, куда он так рвался на острове Туманов. А он… Он встретил ее упреками, приняв не озвученную просьбу о поддержке за грубую насмешку.
- Прости меня, - невольно вырвалось у Соларстейна. – Прости меня, Ригинлейв, за то, что такой идиот.
Трижды идиот, сам выставивший себя на посмешище. Первый раз, когда палец о палец не ударил, пытаясь начать отстраивать усадьбу. Второй – когда не смог ознакомиться с ее письмом, из которого многое стало бы понятно. А третий, когда набросился на любимую женщину, делая ее заложницей собственного непонимания, вместо того, чтобы просто выслушать.
Он смущенно шагнул к Ригинлейв, пытаясь ее обнять.
- Я просто не знал, что ты приедешь, - потому что если бы знал, то сделал бы все, чтобы свадьба прошла в Ростунгхейме, краснеть за который уж точно не пришлось бы ни ей, ни ему самому. - Не знал о недовольстве трех членов совета. И все не так понял… Фоборг в его нынешнем виде, - мало чем отличающемся от вида годовой давности, - не слишком подходит для подобных мероприятий. И это моя вина…
Не хотелось затрагивать эту тему, потому что у Ригинлейв мог возникнуть закономерный вопрос о причинах, не позволивших начать строительство еще по осени. Но другого способа признать свою неправоту, увы, не было.
- Если бы я смог прочитать твое письмо… Но я только вчера его увидел, а в усадьбе нету ни одного человека, который умеет складывать слова из рун.
И в этом свете артачиться по поводу предложения Ригинлейв научить его чтению и письму виделось верхом даже не наглости - глупости. Так что он не артачился, хотя сам факт, что кто-то когда-то заставит его взять за гусиное перо вместо меча, вызывал отчаянный протест, и все же не удержался, чтобы осторожно не возразить.
- Уверен, что ты лучшая из всех возможных учителей, но не думаю, что одной ночи хватит для того, чтобы научить меня составлять из рун слова и читать написанный ими текст… Давай поступим по другому. Ты прочитаешь мне контракт и покажешь, как пишется мое имя, чтобы я запомнил и завтра воспроизвел его после церемонии.
Это проще и займет куда меньше времени, которое они могли бы потратить с куда большим удовольствием.
Вигмар прижался губами к волосам Ригинлейв, добавляя:
- И еще раз прости… Что повысил голос. И что вел себя так, будто не рад твоему приезду. Я только проснулся… А спросонья многое кажется не тем, что есть.
Вот только собственные извинения выглядели как-то жалко. Извиняться следовало большим, и поддаваясь порыву раскаяния, Вигмар поцеловал Ригинлейв в щеку и со словами:
- У меня кое-что есть для тебя, - бросился к седельной сумке, лежавшей на столе со вчерашнего вечера, вытаскивая из нее свою покупку и аккуратно разворачивая сверток.
Вообще-то свадебный дар принято было дарить уже после церемонии, вместе с ключами от дома. Но учитывая всю сумбурность их бракосочетания, давно уже отошедшего от традиций, ему хотелось, чтобы этот подарок Ригинлейв получила здесь и сейчас.
- Это янтарь – камень нашего рода, - произнес Вигмар, показывая ожерелье Ригинлейв. – И я был бы рад, если завтра на нашей свадьбе ты была бы в нем.
Был бы очень рад, хотя и допускал отказ с ее стороны. Не из вредности или попытки оскорбить его, а потому что это противоречило бы ее планам. Женщины, насколько он знал, куда более серьезно подходили к вопросам нарядов и их сочетанию с украшениями – и янтарь мог просто не подходить к тому платью, в котором Ригинлейв собиралась идти под венец. Он принимал это и был готов понять.
- Но если нет – то хотя бы просто примерь его. Позволь полюбоваться тобой и им вместе, - и с этими словами приблизился к женщине, готовый застегнуть украшение на ее шее.
Спокойствие Ригинлейв, резко контрастирующее с его собственными эмоциями, делало вину за собственную горячность еще острее. Если бы женщина набросилась на него с упреками, обругала бы его, наверно, ему было бы легче. Тогда бы он точно знал, как себя вести. Мог бы защищаться, огрызаться и спорить.
Сейчас же любой спор казался ему неуместным, хотя обещание обучить его грамоте любой ценой и вызвало в душе отчаянный протест. Вот только как сказать об этом любимой женщине, которая смотрит тебе в глаза, держит руки у тебя на груди и совсем не сердится на тебя за то, что ты повысил на нее голос?! Сказать, не чувствуя себя при этом последней сволочью?!
К счастью, подаренное ожерелье позволило разрядить обстановку, если не избавляя Вигмара от чувства вины окончательно, то позволяя тому отступить на второй план. Восторг в глазах женщины при виде украшения показался ему не просто данью уважения, он был настоящим и искренним. И вызывал радость, смешанную с благодарностью. Радость, от того, что подарок пришелся по душе той, кому предназначался. А благодарность, что его мотания в Йомсборг и обратно не были напрасными, и завтра на свадьбе Ригинлейв заставит Ормара и Лейринга лопнуть от злости. Заставит своим счастливым видом от предстоящей свадьбы и своей красотой. И когда все эти тролльи члены совета с их возмущениями поймут насколько Ригинлейв счастлива - это ее счастье станет для них куда большим потрясением, чем любой удар кулака.
- Тебе очень идет, - произнес Вигмар, охотно отвечая на ее поцелуй. – Мастер, который сделал это ожерелье, говорил, что он сделано из слез Фрейи. И ты в нем похожа на дочь Ньёрда в неизменном Брисингамене. Вот только… - он хитро улыбнулся, а затем добавил. – Ни одному ожерелью не сделать тебя прекраснее, чем ты есть. Так что не оно твое украшение, а ты – его.
И с этими словами он прижался к ней в поцелуе, искренне радуясь тому, что их ссора завершилась, так и не начавшись. Будь на ее месте Эйдис – их свадьба могла бы не состояться вовсе, а уж резких слов они бы друг другу наговорили, хоть решетом черпай – на радость всем тем, кто сейчас находился снаружи и мог бы слышать их ссору. И в этом Ригинлейв была уникальной женщиной, подобной которой встречать прежде ему не доводилось.
Наверно, теперь можно было вернуть себе право спорить, но желание на это никак не возникало. А потому, оторвавшись от ее губ, Вигмар произнес:
- Обещаю, строительство начнется с первой оттепелью. И к осени новая усадьба будет не хуже Ростунгхейма. А если будет, то… то можешь на неделю лишить меня своей улыбки за обман.
В том, что этого не случится, Вигмар был уверен. Он не стал любить Йерринг больше прежнего. И не стал считать его своим домом. Вряд ли вообще когда-нибудь станет считать. Но у него появился стимул отстроить Фоборг из руин: желание увидеть в глазах Ригинлейв тот же восторг, который был у нее при виде пристани Ростунгхейма и при виде ожерелья. И это было наивысшей наградой, которой он сам мог желать.
С вопросом о грамотности все было сложнее.
«Зачем оно мне?!» - пронеслось в голове, но отказаться от обучения чтению и письму значило отказаться и от их с Ригнилейв ночи в шатре, а ради второго Вигмар был готов обещать и первое, в надежде, что дело до него так никогда и не дойдет.
- Хорошо, если тебе это доставит удовольствие, - произнес он, - я готов научиться читать и писать. Но не жди, что это случиться раньше, чем Фоборг воспрянет из руин.
А если будет на то воля Одина, то не случится никогда, потому что у них найдутся дела поважнее.
- А что касается моря…
Вряд ли бы они успели обернуться до него и обратно до завтрашней церемонии, но терпеть компанию Лейринга их это не обязывало, хотя запереть того на женской половине Вигмару виделось забавным – там тому было и самое место, учитывая, каким трусом он показал себя под стенами Ирия.
- Хочешь, я покажу тебе Мелфьорд? Звучит, как название морского залива, но это утес на Рябине в пяти верстах отсюда, - рядом с той самой деревней, которой досаждал дух покойного колдуна, который их с Модольвом стараниями давно уже упокоился, превратившись в горстку пепла. – Мы можем разбить шатер прямо на нем. И любоваться закатом солнца, отражающемся на заснеженном берегу… И никакого Лейринга не будет там и в помине. Хотя, Один мне свидетель, если он еще раз заговорит со своим конем, я запру его в погребе до завтрашней церемонии, хоть бы мне пришлось настроить этим против себя твоего казначея и прочих. А потом…
Потом – относилось уже не к Лейрингу, а к тому, что они будут делать посла свадьбы. Конечно он предложил бы Ригинлейв остаться в Фоборге, вот только нынешнее состояние усадьбы подходило для этого не слишком. Даже если бы Ригинлейв была не ярлом, а дочерью простого бонда, и то их с ней проживание в этом месте стояло бы под вопросом. Ведь одно дело спать вповалку на лавках с парой десятков хирдманов и совсем другое обеспечивать место сна для себя с женой.
Так что предложение пожить хоть какое-то время в Хольмгарде, с одной стороны не могло его не уязвить, в очередной раз намекая упущенное для отстройки усадьбы время, а с другой, винить в этом можно было только самого себя, а потому оставалось лишь ответить:
- Потом, обещаю тебе, после свадьбы мы проведем достаточно времени вместе, чтобы не успеть соскучиться друг по другу.
В конце концов, они могут и не сидеть в Хольмгарде безвылазно, давая окружающим повод говорить, что муж ярла не имеет собственного жилья и вынужден ютиться у своей супруги, как нищий. Они могут навестить Ростунгхейм и пожить там. Но это потом, а сейчас у них был более насущный вопрос.
- Приказать седлать коней на Мелфьорд? – уточнил Вигмар. Он принял бы любое решение Ригинлейв, без обид и споров.
А положа руку на сердце, с большим удовольствием вообще не выходил бы из дома, чтобы не видеть насмешки в глазах Ормара, Лейринга и других членов совета. Замужество с Ригинлейв и ее расположение, как бы ему не хотелось, не делали его неуязвимым к насмешкам окружающих, просто потому что в силу характера он не мог быть к ним нечувствительным. Но мог хотя бы на время сделать вид, что они ему безразличны, глуша в себе собственные чувства.
- Или хочешь обсудить условия контракта здесь и сейчас? В присутствии лагмана?
А может быть и ее матери.
Вообще-то, самому Соларстейну обсуждение контракта, как и его чтение, виделось лишним. Он догадывался, что некоторые его пункты будут ему не по душе. Но в его понимании, это было частью той платы, которую он согласился заплатить за право называться мужем Ригинлейв.
Ригинлейв сохранит за собой свою фамилию? Пусть так. Их сыновья унаследуют фамилию матери, чтобы продолжить род Хорфагеров, а не его собственный? Так тому и быть. Он никогда не станет претендовать на престол и богатства Ругаланна? Так он туда и не рвался, как и не престол Йомсборга в свое время. А богатств ему хватит с лихвой и собственных, а если вдруг нет – то он всегда знает, в какой стороне запад, чтобы отправиться в набег и улучшить свое материальное положение.
Вряд ли Ригинлейв этого не понимала. И вряд ли она могла прописать в контракте что-то, что оказалось бы хуже его ожиданий. И все же, если ей было необходимо это обговорить и было бы легче сделать это в присутствии каких-то своих представителей, Вигмар согласился бы и с этим.
Спокойствия Ригинлейв ему действительно не хватало. Отмахнуться от Лейринга и ему подобных и не обращать на них внимания ему было куда сложнее, чем вызвать всю эту компанию на хольмганг, причем всех и сразу, и перебить.
А еще ему не верилось, что несогласные из совета смирятся так просто. Наверно, потому что он судил людей по себе, а он сам бы не смирился. Никогда. Пытался бы до последнего убедить Ригинлейв, что она совершает ошибку, как пытался убедить ее в Ирии. А не убедив, начал действовать бы сам, на свой страх и риск. Хотя, возможно, вся разница была в том, что в Ирии его беспокоила безопасность Ригнилейв не как ярла, а как любимой женщины, пусть тогда он еще этого и не признавал. И ее браку он противился бы под воздействием ревности, а не беспокойства о благосостоянии Ругаланна. Совет же видел в Ригнилейв лишь ярла и правителя, на чью власть пытается посягнуть один из хэрсиров, а потому, возможно, и не был готов зайти так далеко.
Озвученные условия договора не стали для него неожиданностью, хотя во многом они были куда мягче, чем он вообще мог бы предположить. Ригнилейв в очередной раз сделала все, чтобы пощадить его самолюбие, не превратив его в своего безмолвного спутника, лишенного права на все, но сделав его настолько равным себе, насколько это вообще было возможно.
А уж предложение занять место в совете и вовсе вызвало усмешку.
«Хэрсир я уже давно» - пронеслось в голове – «а мужем стану только завтра»
А значит, это его назначение с удачным браком не свяжет только ленивый. И только ленивый не скажет, что он получил его не за свои заслуги или умную голову, а потому что так захотела его жена.
Наверно, с оглядкой на это можно было бы отказаться. Вот только… насколько счастливой будет их семейная жизнь, если он будет постоянно оглядываться на своих злопыхателей?!
И нет, ему никогда не будет на них плевать. Возможно даже, временами они доведут его настолько, что он будет беситься, как Локи в гневе. Но сделать их с Ригинлейв брак заложником таких людей – было бы слишком дорогим для них подарком.
- Ты до сих пор готова слушать мои советы?! – он усмехнулся, расстегивая ожерелье и убирая его обратно в сверток. До завтра, когда оно снова украсит шею Ригнилейв, сделав ее подобием Фрейи, посетившей Мидгард с визитом. Хотя даже безо всякого ожерелья, в затертых доспехах или одной камизе она все равно оставалась бы для него воплощением Фрейи. И в этом он не лгал, называя ее украшением Брисигамена. – Потому что я соглашусь на твою просьбу. И с условиями договора тоже. Скажу искренне, он дает мне гораздо больше, чем я мог бы рассчитывать.
А потому и подписать он его готов был прямо здесь и сейчас, если бы не небольшая проблема, заключавшаяся в том, что он понятия не имел, как написать собственное имя. Что ж, завтра утром он уже будет на это способен.
- Поверь, Мелфьорд не уступит морю, - пошутил он. – Но… у меня будет к тебе одна просьба, - в его взгляде с легким прищуром заиграла хитрая усмешка. - Не выходи сразу за мной, дай мне немного времени… Если у Лейринга будут возмущения – пусть выскажет их мне, а не тебе, прикрываясь твоим титулом и не давая мне возможности ответить. Халбранда я предупрежу… Сделай это для меня, пожалуйста.
И с этими словами вышел наружу, перед этим поцеловав в щеку свою будущую жену.
Известие об их с Ригинлейв отъезде вызвало бурную реакцию. Слуги Фоборга засуетились, спеша выполнить приказанное. Ульвхеднары вытянулись, ожидая команды своего командира. Лейринг и еще парочка членов совета в очередной раз опешили, явно пытаясь сообразить, что им делать теперь. И первым среди них, естественно, нашелся хэрсир Агдера.
- Ярл хотела поговорить с нами после вашего разговора, - напомнил он Вигмару, проходившему мимо. Наверно, с куда большим удовольствием он напомнил бы об этом самому ярлу, но, не видя ее, должен был довольствоваться тем, что есть.
И это его заявление вызвало кривую усмешку.
- Ярл передумала, - отрезал Соларстейн. – Или она должна была согласовать это с тобой?
Судя по выражению лица Лейринга, он был бы не против, если бы это случилось, но вслух произнести подобное, конечно же, не решался. Удивительно, что он вообще так осмелел после Ирия, где не знал, как выслужиться перед Ригинлейв за свое смутьянство и трусость. Думал, что ярл все забыла за давностью времени?
- В таком случае я поеду с вами.
И это, пожалуй, было уже перебором.
- Ты мой гость, Лейринг, - произнес Вигмар, поворачиваясь к нему и давая, наконец, волю собственному языку, - вот и веди себя, как гость… Мы с моей женой, - будущей женой, но уточнять это не хотелось совершенно, - хотим провести эту ночь вдвоем, за стенами усадьбы. И нам не нужно на это твое согласие. Как и не нужна твоя компания. Ты останешься в Фоборге и будешь наслаждаться его гостеприимством, а если попытаешься уехать, - неважно куда: в Мелфьорд, чтобы испортить им с Ригинлейв времяпровождение, или в Хольмгард, чтобы не быть на свадьбе свидетелем, – мои хирдманы свяжут тебя и запрут в конюшне до самого утра…
И с этими словами он с издевкой хлопнул хэрсира Агдера по плечу, словно лучшего приятеля, с наслаждением наблюдая, как тот пытается увернуться от его ладони, как от головы ядовитой змеи, одновременно пытаясь подобрать слова, чтобы ответить на подобную угрозу, но не находя их. Все-таки, правду говорят, трус никогда не станет храбрее, чем он уродился. Вот и пусть помолчит.
- Халбранд, на два слова…
Вообще-то, компания ульвхеднаров виделась Вигмару лишней. Никто и ничто не могло им с Ригинлейв угрожать этой ночью на утесе. Ни о какой нежити там уже давно и слыхом не слыхивали.
А волков здесь, в отличие от Йомсборга, было куда меньше, и они казались Вигмару не такими уж злыми. Но с другой стороны, зная не понаслышке, что такое безопасность ярла и какой, порой, головной болью она оборачивается, он не собирался спорить с их присутствием как таковым.
- Мы возьмем с собой слуг, они помогут поставить шатер и приготовят ужин, к ночи вернутся в Фоборг, - произнес он, обращаясь к Хардраду. – Если захочешь послать с нами ульвхеднаров – дело твое. Только одна просьба, сделай так, чтобы они не стояли по углам шатра. Поверь, они там будут только мешать.
Уж кто-кто, а Хардрад должен был его понимать, как никто другой. Вряд ли он хотел, чтобы его собственные хирдманы шеренгами выстраивались в их с Хельгой спальне по ночам.
Еще одно распоряжение Модольву, чтобы приглядел вместе с хирдманами за «дорогими гостями»
И когда оседланные лошади уже стояли посреди двора, а за нами выстроились две повозки со слугами и поклажей, вернулся к крыльцу дома, приглашающе протягивая женщине руку.
- Можем ехать, Ригинлейв.
Отредактировано Вигмар Соларстейн (2023-03-29 10:45:25)
Смелость говорить Лейринг вернул себе, только завидев Ригинлейв, в очередной раз пользуясь тем, что встревать в разговор с ярлом не пристало другому хэрсиру. Впрочем, не отпусти он руку женщины сам, Вигмар заставил бы его это сделать, просто сломав ее так, чтобы она вовеки правильно не срослась. Желание сделать это было настолько сильно, что даже поводья впились в ладони, настолько сильно он сжал кулаки, глуша рвущуюся наружу злость.
Что ж, если завтра, после церемонии, Лейринг попробует прикоснуться к Ригнилейв еще раз, то он прикоснется уже не просто к ярлу, а к его жене. И тогда у него, Вигмара, уже не будет причин себя сдерживать. Ну, а пока… пока пусть еще насладиться обеими руками.
К счастью, короткое происшествие быстро осталось позади вместе с Фоборгом, позволяя им хотя бы на время забыть о недовольных членах совета и в очередной раз просто побыть вдвоем.
Скачки, устроенные Ригинлейв, отвлекали и поднимали настроение. С одной стороны, при виде нее, вырвавшейся вперед, в груди рождалось инстинктивное желание нагнать женщину и придержать за уздцы ее лошадь, так что Вигмар охотно пустил коня вперед галопом, не обращая внимания на снег. Но почти нагнав, придержал его на последних шагах, не собираясь превращать игру в настоящее соревнование и с радостью признавая за Ригинлейв ее шутливое право на победу.
- Знал, что тебе понравится, - произнес он, когда они уже спешились на самом берегу утеса. И чтобы защитить женщину от налетевшего с Рябины ветра, пусть не такой сильного, как в Ростунгхейме, где река встречалась с морем, но такого же сырого и холодного, накинул на нее полу своего плаща и обнял руками за талию, прижимая к себе.
Знал и был рад тому, что их любовь к воде и кораблям, была общей. Это был залогом того, что их брак не превратится в брак Скади и Ньёрда, вынужденных в силу своих предпочтений существовать отдельно друг от друга.
- Я давно знаю это место… Не бывал в здешних краях до минувшей осени, но проходил через них на своем корабле пару раз, когда возвращался из набега в южные земли.
Это было так давно, что порой даже не верилось, что было это с ним, а не с каким-то героем саги, о котором ему в детстве перед сном рассказывала дэжа, чтобы заставить заснуть.
- Через лето после того, как мы с тобой познакомились в руинах… Я помню этот набег, мы тогда взяли богатую добычу: трэллов и золото. Но на обратном пути столкнулись с кораблями одного из морских конунгов.
По иронии судьбы он был их земляком, но от нападения его это не удержало.
- У него было два корабля, у нас один. У него с десятка два воинов помимо тех, что на веслах. А у нас едва хватало гребцов. И все же боги были на нашей стороне. Два его драккара пошли на дно, его команда стала слугами дочерей Ран. Мы же остались на плаву, хотя и потеряли больше половины своей, борт был поврежден, парус был разрезан, мачта едва держалась… На таком корабле не могло быть и речи, чтобы идти вдоль морского побережья. Первая же буря потопила бы нас. И мы пошли по реке, на веслах.
Это было не самое легкое плавание. Зато мысль о том, что дома их ждут, придавала силы всем, заставляя грести так, словно за ними гнался Нагльфар с его мертвой командой.
- И когда мы, уставшие и измотанные, проходили Мелфьорд, тоже был закат…
Не такой, как сейчас: холодный и зимний, летний и теплый, а потому еще более завораживающий.
- Неподалеку тут была рыбацкая деревушка, - увы, годы мятежа и войны она не пережила. Руины домов, едва угадывающиеся на берегу, давно стали подобием холмов, зеленых летом и заснеженных по зиме. - На мелководье плескались дети, рыбаки, вытаскивали лодки на берег, готовясь к ночи. Ругаланн жил своей привычной мирной жизнью, - той, которой ему через несколько лет предстояло лишиться надолго. – Мы бросили здесь якорь на ночь. И тогда, за долгие дни почувствовав под ногами твердую землю, знаешь, я впервые понял, что мы почти дома… Сам не знаю почему, но это было незабываемое чувство…
А потому и название этого места крепко врезалось в его память, чтобы спустя много лет всплыть при одном только упоминании бондом, просящим избавить его от мертвого колдуна.
Впрочем, сегодняшний вечер делал это место еще более незабываемым, и хотелось как-то увековечить его в годах. И мысль, как это сделать, пришла в голову внезапно.
- Знаешь, что я подумал, - добавил он, указывая жестом на пологий берег, выше по течению. Где когда-то была та самая рыбацкая деревушка. – Там получится хорошая пристань для кораблей. Не такая большая, как в Ростунгхейме, но несколько причалов здесь точно поместятся. А на берегу можно будет отстроить постоялый двор… Для кораблей, что решат подняться по течению или спуститься до самого Эгедаля…
Забавно, как порой незначительные, казалось бы, события могут становиться толчком к действиям, совершенно с ними несвязанным. Пророчество Ауд о предстоящем замужестве Ригнилейв заставило его осознать насколько женщина ему дорога. А их внезапная свадьба вернула ему желание строить и планировать, возрождать удел из пепла, как прежде он возрождал Йомсборг и свой родной Ростунгхейм. Потому что теперь он снова видел смысл в этом возрождении.
- Что скажешь?
А за спиной у них уже слышалась суматоха. Слуги разворачивали шатер, разжигали костры, готовили горшки с углями, чтобы согреть воздух под пологом, варили ужин.
Ульвхеднары держались поодаль, тоже разворачивали палатку, видную с вершины холма. Небольшую, так, чтобы двое могли нести дозор, а двое спали в ожидании своей смены.
Солнце медленно катилось на запад, окрашивая край неба в золотые и красные разводы, резко контрастирующие с остальным темно-синим вечерним небосводом.
Красное небо на закате к ветру – это знает любой моряк. А значит, ночь обещала быть холодной. Но в том, что они с Ригинлейв не дадут друг другу превратиться в две ледяные статуи, Вигмар был уверен.
- Не замерзла? – спросил он, продолжая прижимать женщину к себе и согревать ее своим теплом. – Если хочешь, пойдем в шатер… - поцеловал Ригинлейв и добавил полушутя-полусерьезно. - Не терпится узнать, как выглядит мое имя в рунах.
Морскими конунгами на море называли многих людей. И младших сыновей хэрсиров, не имевших своей земли, а потому не гнушавшихся жить набегами, не ночуя под крышей дома, но проводя всю свою жизнь в вечном походе. И обычных пиратов, дерзких настолько, чтобы своими действиями заслужить это прозвище.
Вебранд Серый Зуб был, скорее вторым, чем первым. Хотя слухи и говорили, что он приходился побочным сыном хэрсиру Морозного острова, но правда это была или нет, Вигмар не знал.
- В данном случае, это был морской разбойник, Ригинлейв. Возможно, ты даже слышала о нем в прошлом. Вебранд Серозубый, говорили, что мать его умела превращаться в волчицу, и он унаследовал от нее злобу и хитрость. Его изгнали из родного края за убийство семьи бонда… Он собрал свою команду и поджидал суда, возвращавшиеся из набегов в южные земли, а также купцов, которые плыли с товаром оттуда же, чтобы ограбить их. Не щадил никого, в том числе и ругаланнцев. У него было пристанище где-то на островах южного моря. Говорили, там томились в неволе сотни пленников, которых он приносил в жертву богам, стремясь получить их благословение…
Впрочем, никакие жертвы ему не помогли. И боги от него отвернулись, послав ему смерть худшую из всех возможных.
- Но даже захоти ты его покарать, у тебя бы это уже не вышло. В этом я тебя опередил. Уже лет десять, как он забавляет дочерей Ран на дне моря.
Прозвучало, как хвастовство, хотя хвастаться своими подвигами Вигмар любил не слишком. Даже про дракона, убитого им в семнадцать, во всем Ругаланне знали от силы несколько десятков человек. А уж про то, что именно его меч сразил Вебранда Серого Зуба и вовсе единицы из его хирда, те, кто сумел пережить годы мятежа, войны и кровавый туман Ирия. А теперь вот этим знанием стала обладать и Ригинлейв.
Вопрос о доме заставил его задуматься. Не потому что он не знал ответа – знал: его домом всегда был и будет Ростунгхейм. И никакому другому городу или месту, как бы прекрасно оно не было, этого не изменить. Он думал, что ответить Ригинлейв. С одной стороны, ему не хотелось ей лгать, заверяя, что Йерринг теперь его дом, роднее некуда. С другой, не хотелось ее обижать пониманием, что дарованные ею удел и титул значат для него гораздо меньше, чем Йомсборг, где с прошлой весны он мог быть лишь приживалой собственного племянника.
К счастью, отвечать не понадобилось. Предложение построить пристань вызвало у Ригинлейв неподдельное одобрение, быстро переводя разговор на другую тему.
- Обещаю тебе, - ответил Вигмар, воодушевленный восторгом женщины, и целуя ее в щеку, - что в следующий набег, мы с тобой пойдем именно отсюда.
Его ирония относительно предстоящего урока письма не осталась для Ригнилейв незамеченной. Вот только ее предложение гордиться тем, что теперь он будет вторым во всем Ругаланне хэрсиром, умеющим хоть как-то писать, не вызвало ничего, кроме кривой усмешки.
Вообще-то, это было не то умение, которым бы он хотел гордиться. Не потому что в нем было что-то плохое, просто… просто подобные умения виделись ему уделом лагманов, жрецов, казначеев, но никак не воинов.
- Да, Асбьорн что-то рассказывал мне про то, чем ему приходилось заниматься в Брускеруде.
И про то, что его научили там читать и писать звуки на бумаге, говорил тоже, называя это занятие по-детски буквально. Вот только проверять его умение на практике Вигмару ни разу не приходилось, а сам Асбьорн никак не спешил демонстрировать свои навыки.
А получить их оказалось не так просто, как думалось. Проклятое перо царапало пергамент, оставляя на нем чернильные разводы, никак не желавшие складываться во что-то, кроме черных пятен. Эти же пятна покрывали и пальцы, делая их как будто вымазанными сажей. И это не могло не раздражать, вызывая желание перевернуть письменный столик, сломать перо и порвать пергамент на мелкие кусочки, раз и навсегда поставив точку в своем обучении.
Вигмар держался лишь ради Ригинлейв, помня о своем обещании подписать завтра договор не крестом, как делали большинство хэрсиров и даже ярлов, из которых покойный Горм был вовсе не исключением, но рунами.
А потому жадно ловил переплетение линий, пытаясь их запомнить, а затем воспроизвести на бумаге.
Получилось не сразу. Поначалу даже просто прямые палочки выходили кривыми – перо при слишком сильном нажиме цеплялось за пергамент, ломая их. Постепенно удалось выбрать правильный нажим, стряхивать излишки чернил не на то место, где собираешься начать писать, и даже не пачкать пальцы.
- Что такое Беркана? – переспросил Вигмар, не совсем поняв, как именно руна, обозначающая мужчину, с ее помощью превращается в женщину. Он вообще мало что понял из значения, названных Ригинлейв рун. Говорили, что жрецы могут предсказывать по ним. В частности, по рунам, образующим имя ребенка, могут предсказать его судьбу. Но что можно предсказать по сочетанию радости, льда, дара, мужчины, Одина и дороги?! Белиберду и ничего больше.
- А теперь подожди. Закрой ладонью, что ты написала. Я попробую повторить по памяти.
Перо мерзко заскрипело, в очередной раз царапая пергамент, но линия все-такие не сломалась. И даже клякс удалось избежать.
- Вуньо… - бормотал он себе под нос, вычерчивая очередной знак. – Ансуз… Райдо… А теперь давай сравним. Убери руку…
С его точки зрения выглядело очень похоже. Разве только первая буква чуть-чуть отличалась, но какая разница, где там эти вступающие углом палочки: сверху или посередине?! И смешно было признать, но в глубине души он сейчас гордился собой. Сам не знал почему, но гордился, испытывая удовлетворение от того, что грамотность оказалась для него не такой уж тяжелой наукой.
Вот только интуиция подсказывала, что это еще полдела. Его имя состоит не только из имени, как бы это не звучало, но и из фамилии их рода.
- Если я правильно понял, то сколько звуков в слово – то столько и рун? – уточнил он. – Значит, в фамилии рода их…
Он начал отмечать по одной точке на бумаге, подсчитывая их про себя.
- … десять?
И как минимум две из них он уже знал, ведь они повторялись со звуками в его имени.
- Тогда четвертая и пятая руны будут такими?
Перо снова заскрипело, рисуя над четвертой и пятой точкой руну Одина и радости. И Вигмар поднял взгляд на Ригинлейв, пытаясь понять, правильно ли он нарисовал.
И почему-то рассмеялся, по-мальчишески, уже не раздражаясь от происходящего, но находя его удивительно забавным, почти как интересную игру. И в голову пришла мысль, что, может быть, научиться читать и писать было и не такой уж плохой затеей. Расшалившись окончательно, он не удержался, чтобы не поцеловать женщину. А затем попросил, искренне желая продолжения урока:
- А теперь покажи мне, как пишется «С». И «О». И прочие руны тоже.
- У того, кто придумывал руны, была очень куцая фантазия, - проворчал Вигмар, пытаясь понять разницу между вуньо и турисаз, которая, на его взгляд, была практически незначительной. – Что ему стоило развернуть палочки углом в другую сторону? Или есть и такая руна?
Пожалуй, интересно было бы увидеть их все, но, признаться, он не был уверен, что сумеет за один вечер запомнить столько новых знаний. Так что лучше было оставить это на потом. К тому же, это было хорошим предлогом для любой их с Ригинлейв совместной ночи, если вообще подобное нуждалось в предлогах.
- Я запомнил, угол должен быть выше… Давай ты мне покажешь, как пишется моя фамилия, а потом я попробую написать все и сразу.
Комплимент хорошему ученику вызвал у него очередной мальчишеский смех.
- Наверно, прежде у меня не было такого хорошего учителя, как ты, потому и не смог научиться, - ответил он встречным комплиментом. – Писарь, которого отец приставил, чтобы обучать моего брата, а после меня, не отличался твоей терпимостью. Он все время ворчал на меня и даже пытался давать мне затрещины, когда у меня что-то не получалось. После очередного подзатыльника я ткнул его в руку пером, едва не проткнув ту насквозь. А когда отец потребовал от меня извиниться, я сказал ему, что больше никогда не возьму в руки перо. Мне здорово влетело, - впрочем, это не было такой уж редкостью в его детстве, чтобы к тому времени сильно его напугать. – Но перо брать в руки меня это так и не заставило. И вскоре отец махнул рукой, смирившись с этим.
Как часто смирялся и с другими его детскими капризами, по сути, требуя от него всю его жизнь лишь одного – безоговорочного уважения и любви к старшему брату.
- Ну, а потом ни у кого и не возникало желания меня научить.
Наверно, потому что они сами этого не умели.
- Ты стала первой, у кого это получилось. И знаешь – с тобой мне это занятие нравится куда больше, чем с тем писарем, - и с этими словами он наклонился к Ригинлейв, подтверждая свои слова еще одним поцелуем, который, к сожалению, пока не мог перерасти во что большее.
С рунами фамилии все было несколько сложнее. Одна палочка, две палочки… Загибы в разные стороны, а то и вовсе непонятные несоединенные между собой углы… И все же, в рунах образующих фамилию, смысла действительно было больше, чем в тех, что образовывали его имя. Или же Ригинлейв смогла его разглядеть лучше него самого.
Янтарь – капли солнца, был их фамильным камнем. Море окружало Йомсборг, которым их род владел многие поколения. Все мужчины Соларстейнов были воинами, и дорога была их уделом, как и уделом его самого.
- Что ж, значит, Соларстейном я зовусь не напрасно, - усмехнулся он, старательно повторяя за Ригинлейв каждую черточку, что она выводила на пергаменте. Получалось местами удачно, местами не очень, но под конец даже коварная йера сдалась, представ не сплошной жирной чернильной точкой, а двумя углами, смотрящими в разные стороны.
- Так, - он сжал перо покрепче, собираясь с духом перед тем, как взяться за свое имя и фамилию целиком, подытоживая весь труд Ригинлейв этим вечером. И сейчас ему больше всего хотелось, чтобы своей неудачей он не свел его в пустоту, - а теперь я попробую написать сам. Закрывай все, что мы писали до этого.
Прозвучало забавно, так что он улыбался, но в душе была толика тревоги, хотя скажи ему, что он может переживать от того, сумеет ли правильно написать собственное имя, и он рассмеялся бы говорившему в лицо.
- Вуньо, угол повыше… Иса… Ансуз… Соулу… Йера… Нужда, то есть, тьфу, Наутиз… - и бормоча все это себе под нос он старательно выводил на бумаге каждую новую линию, не забывая про разделительные точки, песок и кисточку, чтобы смахнуть его излишки. Как будто он уже был на свадебной церемонии, подписывая их договор и называя Ригинлейв своей женой.
- Готов, а теперь дай посмотреть, - он сам убрал ее ладони, прикрывающие имя и фамилию, сравнивая написанное женщиной с тем, что вышло у него. Сравнивая и не видя различий.
– Кажется, получилось, - с губ в который раз сорвался мальчишеский смех. – Я же говорил, ты лучший учитель. И единственный в девяти мирах, кто смог бы научить меня подобному… Спасибо тебе.
Он снова прижался к ее губам, искренне радуясь своему успеху и искренне благодаря Ригинлейв за ее старание. А затем признался со смехом.
- Знаешь, от всех этих рун я изрядно проголодался. И хочу пить… Как смотришь на то, чтобы поужинать и выпить вина?
Последнее, явно из погребов Хольмгарда, так как похвастаться подобным погреба Йерринга, увы, не могли, привезли слуги. Он видел бочонок, оставленный ими в углу шатра, рядом с железным горшком, полным печеного мяса, и блюда с сушеными фруктами и ягодами – как заморскими сладостями, видимо купленными у какого-то купца, так и местными, которыми мешками запаслись прежние обитатели Фоборга на зиму.
И пока женщина убирала со стола, принес из угла и горшок, все еще горячий, из-за помещенных внутрь углей, и вино, и сушеные фрукты, расставляя их по столику.
Снаружи, тем временем, поднялся ветер – примета с закатом не обманула, а следом за ним и поземка, налетевшая со стороны Рябины. Поднимаемые в воздух снежинки царапали стены шатра, как будто снаружи скреблись сотни мелких мышиных когтей, но поднять тяжелый полог шатра, поставленного к реке задом, у ветра силы не было. Так что внутри царил теплый полумрак, разгоняемый лишь свечами.
- Иди ко мне, - налив им обоим вина, Вигмар обнял Ригинлейв за плечи, прижимая к себе, чтобы заунывный вой ветра по открытому берегу и скрежет снежинок ее не тревожили. Глотнул терпкого и сладковатого напитка, и добавил. – Знаешь, хоть завтра наша свадьба и мне бы стоило торопить ее приближение, но мне хочется, чтобы эта ночь продолжалась подольше. Чтобы мы могли с тобой вот так сидеть рядом друг с другом, слушать вой ветра снаружи и наслаждаться теплом внутри…
А впрочем, ему хотелось не только этого. Но спрашивать об этом лучше было не словами, а поцелуем, с которым он в очередной раз и прижался к губам Ригинлейв. К ветру и царапанью снега снаружи прибавились новые звуки, скрипа и хруста снега, но и они казались чем-то обыденным в эту зимнюю пору и ночнуб метель, так что вряд ли могли потревожить находившихся в шатре.
В пору было ворчать, что все зло в этом мире от жрецов, когда Ригинлейв сообщила, что именно они являются причиной его мучений из-за невозможности повернуть угол руны в другую сторону. Вот только после все случившегося на острове Туманов ворчать не хотелось. Нет, доверием и симпатией к служителям богов Вигмар так и не проникся, но был благодарен обитателям острова за их поддержку в вопросе брака.
Слух о том, что брак ярла и хэрсира одобрен самими богами быстро распространился и по Хольмгарду, и за его пределы, пусть и не заткнув рты всем несогласным с ним, но сократив их число. Все-таки, перечить богам решались немногие.
А вот возмущение Ригинлейв относительно методов обучения его письму вызвало искреннюю улыбку.
- Не бил, - покачал он головой, действительно не считая, что парочку затрещин можно так называть. – Просто воспитывал в свойственной ему манере.
Бить в его понимании означало совсем другое. Когда в детстве на него и поднимали руку, то делали это явно не с целью причинить ему вред, покалечить и убить, так что даже думать о том, что с ним дурно обращались, было бы неправильно. Впрочем, желание учиться письму такое воспитание у него в свое время действительно отбило.
Вот только сейчас он был этому даже рад. Ведь умей он писать - Ригинлейв не пришлось бы его учить, они не провели бы вдвоем замечательный вечер, развлекаясь написанием букв, как забавной игрой, и сейчас бы не нежились в объятьях друг друга, наслаждаясь теплом внутри шатра, особо ощутимым на фоне ветра, бушующего снаружи, один вой которого наводил мысль о холоде.
- Да, конечно. Покажешь мне остальные руны завтра, - согласился Вигмар, воспринимая это предложение, как продолжение все той же интересной игры. – Я хочу узнать их все.
А сегодня они найдут себе еще более интересное и приятное занятие. И в его предвкушении, сжимая Ригинлейв в своих объятьях и наслаждаясь их поцелуем, Вигмар не сразу услышал то, что услышала женщина.
А потому ее попытка отстраниться в первое мгновение вызвал у него лишь внутренний протест. Не желая выпускать ее из своих рук, он снова потянулся к ее губам. Но останавливающий жест и слова, в которых слышалась не тревога, но настороженность, заставили его замереть.
Теперь скрип снега услышал и он. Услышал и понял, что это был не ветер. Кто-то ходил вокруг шатра… Не волк – те ступают по снегу почти бесшумно. И не медведь – под тем снег хрустел бы куда громче. Так могла ступать лошадь…
От этой мысли спину обдало холодом, заставляя вспомнить мёртвого колдуна, досаждавшего деревне по соседству. Вот только колдун был давно мертв уже второй раз, его тело сгорело в огне, оставив после себя лишь пепел, а его дух в образе лошади, уже несколько месяцев не досаждал ни одному бонду в округе.
И едва заметно передернув плечами, Вигмар отогнал эту мысль прочь. Не лошадь! Это была не лошадь. Вокруг шатра кружил человек. Несколько человек... Теперь, уже прислушиваясь, Вигмар слышал, как вразнобой скрипят оставляемые ими на снегу следы.
И браслет на левой руке – подарок жрецов, неожиданно сдавил запястье, намекая на близкую опасность. Кажется, браслет Ригинлейв вел себя аналогично. А значит, угроза снаружи предназначалась им обоим.
- Не выходи, - Вигмар произнес это почти одними губами, поспешно перехватывая Ригинлейв за руку, чтобы не выпустить ее наружу. Любой, кто выйдет сейчас из шатра, будет в худшем положении, чем те, кто кружит вокруг него. Пусть свечи горели не слишком ярко, но в шатре все равно было куда светлее, чем на улице. А значит, на несколько мгновений любой выходящий станет хуже видеть – его глазам понадобится время, чтобы привыкнуть к темноте, в то время как сам он будет хорошо виден на фоне откинутого полога шатра. – Пусть зайдут сами, если посмеют, и тогда в худшем положении будут.
И с этими словами, вытащив из ножен меч, жестом указал Ригинлейв на полутемный угол справа от полога. Там любой вошедший заметит их с некоторым опозданием, в то время как они успеют его разглядеть.
Был, конечно, риск, что кружащие вокруг шатра так и не решатся зайти внутрь, а попытаются его поджечь, в надежде выгнать наружу находящихся внутри. Вот только в этом случае они с Ригинлейв всегда смогут разрубить мечами заднюю стенку шатра и выйти совсем не там, где их ждут. А еще огонь очень быстро привлечет ульвхеднаров. Кстати, где они, тролля им в зад, раз позволили кому-то крутиться вокруг шатра ярла?!
Полог шатра едва заметно дернулся. Кажется, поджигать их все же не собирались, предпочитая добить внутри. И порог переступил первый, от вида которого Вигмар слегка опешил… Член совета, тот самый, безымянный с Морозного острова, державший в руке меч. Несколько его то ли слуг, то хирдманов толпились сзади.
Будь у Вигмара желание, он сумел бы сейчас проткнуть парочку из них, и будь перед ним какие-нибудь незнакомцы, он бы так и сделал, чтобы не входили с оружием без спроса в чужой шатер. Но убивать членов совета, которые могли появиться не просто так, а к примеру решив, что им с Ригнилейв что-то угрожает, казалось нелепым. С другой стороны, с чего бы им так решать?!
- Не припомню, чтобы вас звали, - негромко произнес он. Представитель Морозного резво шарахнулся в сторону, словно уходя от удара невидимого меча. А вот его хирдманы, напротив, как-то разом бросились вперед.
И отбивая в сторону, нацеленный ему в грудь меч, вспарывая его владельцу брюхо, а затем толкая того в сторону, аккурат на стол с недоеденным ужином, Вигмар успел заметить, как в шатер ворвалось еще одно действующее лицо, очень похожее на Ормара.
А затем чужой меч полоснул по плечу, заставляя зарычать от боли и переключиться на наседающих противников, думая лишь о том, как им с Ригинлейв прибить тех раньше, чем они доберутся до них самих. А будь это Ормар, Лейринг или кто-нибудь еще Вигмару было сейчас все равно.
Отредактировано Вигмар Соларстейн (2023-04-02 20:03:05)
Схватка закончилась так же внезапно, как и началась. Внезапно появившийся в шатре Ормар неожиданно оказался совсем не на стороне нападавших. Или просто слишком быстро сориентировался, кто в итоге выйдет победителем и вовремя переметнулся?!
Так что убирать меч, Вигмар не спешил, держа его нацеленным на члена совета. Не того, что валялся сейчас на полу, а того, что стоял на ногах. И этим вызвал у Ормар громкий смех.
- Хочешь меня убить, Соларстейн? Не могу доставить тебе сегодня такого удовольствия. Ярл не оценит такой подарок, если я оставлю ее совсем без свидетелей на вашей завтрашней свадьбе.
У родственника Хорфагеров всегда были дурацкие шуточки. Так что в ответ на эту Вигмар лишь ощерился, заверяя:
- Только дай мне повод, и я сам преподнесу себе такой подарок.
Впрочем, протыкать мечом человека, который только что помог им, неважно, из каких мотивов, было все-таки глупо, а потому, нехотя опустив меч, Вигмар сунул его в ножны, чувствуя, как ноет задетое мечом плечо, а кровяные струйки, стекают по коже на грудь и на спину. Впрочем, даже без осмотра было понятно, что это всего лишь царапина, от которой через пару недель не останется и следа. Так что обращать внимания на нее не хотелось.
Тем более что для внимания были куда более интересные объекты.
Смелости представителя Морозного острова Вигмар не оценил, восприняв его больше, как оскорбление. А оскорблять его жену, называя ее сукой и шлюхой, не была права ни у кого в девяти мирах. Да даже у самого Отца Ратей!
А поскольку до Всеотца представитель Морозного острова явно не дотягивал, то и церемониться с ним не было причины. А потому, сделав шаг вперед, Вигмар ногой наступил оскорбившему на промежность, заставляя захлебнуться последним слогом своего оскорбления, и перейти на сдавленный болезненный вой. Ничего, пусть повоет, все равно его достоинство ему уже не пригодится.
- Шлюхой была твоя мать.
Ормар при виде этой сцены довольно крякнул, явно оценивая ее по достоинству. А вот Ригинлейв она вряд ли могла прийти по душе. И убедившись, что в ближайшее время предателю будет не до новых оскорблений, Вигмар нехотя отступил назад, избавляя того у боли.
Как раз одновременно с ворвавшимися ульвхеднарами, у какой хульдры в постели их только носило все это время?! На месте Халбранда, Вигмар бы выгнал всю эту четвёрку к троллю взашей уже этой ночью. Впрочем, пока они еще могли пригодиться, чтобы выполнить приказ Ригинлейв.
Именно это они и поспешили сделать. Один ухватил за ворот члена совета и потащил к выходу, оставшиеся потащили трупы. Ормар покинул шатер последним, явно довольный случившимся весельем и едва не насвистывающим какую-то забавную песенку.
И оставшись, наконец, с Ригинлейв наедине, Вигмар повернулся к ней. Нет, в том, что женщина не ранена и не пострадала, он убедился еще тогда, когда представитель Морозного острова только начал валяться пол полу шатра. Но внезапное нападение, шокировавшее даже его, явно не могло остаться для Ригинлейв чем-то рядовым. Предательство, да еще такое, вообще трудно понять и принять.
А потому, шагнув к ней и пытаясь обнять, в надежде, что она будет против, Вигмар произнес:
- Ты в порядке? Иди ко мне, - обхватил за плечи, поглаживая по спине, чтобы успокоить, а затем прижал к груди, целуя щеку.
Ригинлейв была воином, поэтому вряд ли случившееся могло ее напугать настолько, чтобы она нуждалась в подобном утешении. Но ему было приятно ощущать женщину в своих объятьях, приятно было осознавать, что они оба остались живы, несмотря на то, что смерть прошла совсем рядом. А ведь кто знает, как бы оно сложилось, если бы не вмешательство Ормара. Кстати, о нем…
- Как думаешь, Ормару можно доверять? – наверно, в сложившейся ситуации вопрос был неуместен. Но он и не пытался посеяться в женщине сомнения в ее кузене. Просто сейчас, когда все успокоилась и вернулась возможность мыслить логически, ему казалось странным, что присутствию кузена Ригинлейв совсем не удивилась. Не спрашивала, зачем пришел сюда с заговорщиками? Как вообще узнал о заговоре? А ведь должна была, если только не взяла его с собой именно для подобного случая.
- Ты для этого его пригласила? – предположил Вигмар. – Чтобы он присматривал за другими членами совета, если они что-то задумают?
Вот только вряд ли кто-то в здравом уме догадался бы, что они задумают убить своего ярла из-за свадьбы. Вигмар понял бы, если бы целью покушения был лишь он сам – ревность, нежелание видеть рядом с Ригинлейв другого мужчину были знакомы и ему. И он с радостью бы вызвал на хольмганг любого, кто осмелился бы предложить ярлу руку и сердце. Но покушаться на нее саму?! Этого было не объяснить никакой ревностью. Да вообще ничем не объяснить!
Снаружи снова завывал ветер, но после всего случившегося, шатер утратил свою романтичность, превратившись из места уединения в место едва не состоявшейся гибели.
- Хочешь еще вина? – спросил Вигмар, полагая, что не по себе сейчас не только ему. – Или, может быть, хочешь вернуться в усадьбу?
Плевать, что сейчас ночь. Если понадобится, они уедут прямо сейчас, верхом, а утром слуги уберут шатер и заберут вещи. Лишь бы только Ригинлейв ощущала себя в безопасности, насколько сейчас это было вообще возможно.
Замеченная Ригинлейв царапина в первое мгновение вызвала у Вигмара желание отмахнуться от необходимости ее хоть как-то обрабатывать, а уж тем более зашивать.
- Поверь, во мне куда больше крови, чем способно вытечь через такой порез, - усмехнулся он, но затем в голову пришла мысль, что если женщине так будет спокойнее, то почему бы не доставить ей подобного удовольствия. С него уж точно не убудет, если она промоет и перевяжет рану, а спокойствие было тем, чего Ригинлейв уж точно заслужила после случившегося этим вечером.
Известие о том, что Ормар имел виды на Ригинлейв, вызвало смешанные чувства. С одной стороны, это была ревность, что член совета хотел и мог его опередить. С другой, это была радость, что Ригинлейв ответила ему отказом. И в этом свете сегодняшний поступок родича Хорфагеров выглядел по-особому.
Нет, он не прекращал их с Ормаром возможного соперничества ни в совете, ни, тем более, в жизни. Будь Вигмар на его месте, он никогда бы не смирился с тем, что потерял такую женщину.
И то, что Ормар был готов прийти ей на помощь, несмотря на то, что ему предпочли другого, наводило на мысль, что он все еще ее любил. А значит, исключать, что рано или поздно, они сойдутся в какой-нибудь схватке, не стоило. Но в одном Вигмар был уверен – это схватка будет относительно честной. И ни в коей мере не будет угрожать его жене.
- Что ж, значит, завтра мне надо будет поднести ему кубок, - усмехнулся он, - в благодарность за помощь.
И неважно, что любой напиток в кубке от более удачливого соперника по вкусу мало чем мог отличаться от яда Нидхёгга, Вигмар был уверен, что Ормар воспримет его со свойственным ему юмором и не помрет.
Лечебное зелье пекло рану, словно туда плеснули аквавита, но эта боль казалась ничем в сравнении с возможностью ощущать себя живым, с возможностью быть рядом с любимой женщиной. И пускай даже весь мир возражал бы против этой возможности, он с легкостью бросил бы ему вызов.
Будет ли так всегда? Он хотел бы заверить Ригинлейв, что нет. Что случившееся сегодня – это последняя агония поверженного врага, после которой тот умрет окончательно и больше никогда их не потревожит. Но умом он понимал, что это не так. Их брак породил недовольство, зависть и несогласие во многих сердцах. И если у представителя Морозного острова хватило наглости выказать свои чувства открыто, то куда больше было тех, кто предпочел держать их при себе и затаиться. Такие люди будут улыбаться в глазах, желать им счастья и ждать подходящего момента, когда можно будет явить свою зависть и злобу во всей красе.
- Не знаю, Ригинлейв, - честно ответил он. – Надеюсь, что не всегда. Но… даже если и так, даже если весь мир будет угрожать нам с тобой, я от тебя не отступлюсь и останусь с тобой до конца, - и повторил ее фразу. – Потому что я люблю тебя.
Наверно, вернуться в усадьбу было все-таки разумным. Особенно в свете известия о приехавших племянниках. Признаться, со всей этой предсвадебной суматохой Вигмар и забыл об их с Ригинлейв обещании пригласить Асбьорна и Асхильд на свадьбу. Наверно, это не красило его, как дядю, так что он был даже рад, что его жена оказалась не такой забывчивой.
Но если племянники сейчас были в Фоборге, не могла ли им угрожать опасность со стороны злоумышленников? После короткого раздумья Вигмар отмел эту мысль. Одно дело пробраться в стоящий на отшибе шатер и попытаться убить его обитателей, и совсем другое попытаться убить Асбьорна и Асхильд в усадьбе, где полно хирдманов и слуг, вряд ли оставляющих их без присмотра. Да и сомневаться в способности Рангрид за ними присмотреть тоже не приходилось. Так что он лишь усмехнулся.
- Я не тревожусь. Рангрид – та женщина, на которую я могу положиться… Как и ты… Спасибо, что не забыла про Асбьорна и Асхильд, в отличие от непутевого меня.
Раненое плечо уже давно даже не саднило. Зелье окончательно остановило кровь, и к утру царапина обещала покрыться свежей подживающей коркой. А значит, и этой ночью она им помешает.
Вигмар обнял женщину за талию, прижимая к себе, и с жадностью ответил на ее поцелуй, одновременно нащупывая шнуровку ее платья. Развязывать ту было куда легче, чем затягивать, так что в скором времени платью уже ничего не мешало соскользнуть на пол. И продолжая сжимать женщину в своих объятьях, он потянул ее за собой, на шкуры, чудом избежавшие кровавой бойни и не запачканные кровью. Сегодня ночью они с Ригинлейв имели право сполна насладиться тем, что остались живы.
***
В усадьбу они вернулись поутру, налегке, предоставив слугам убирать шатер и грузить вещи в телеги.
И судя по некоторому тревожному выражению, которое возникало на лицах тех, кто их встречал, о ночном происшествии в Фоборге уже знали. Похоже, что держать язык за зубами Ормар не собирался или не умел.
Первым навстречу им вышел Халбранд. Скользнул по Ригинлейв внимательным взглядом, словно убеждался, что с ней все в порядке и тут же, без лишних вопросов, направился к ульвхеднарам, как раз спешивающимся у ворот.
Удерживать его Вигмар не собирался. Свою выволочку горе-телохранители заслужили сполна, ведь если бы не помощь Ормара, к их небыстрому появлению ярл вполне могла оказаться раненой.
Уже у конюшни, когда слуги забирали лошадей, к нем подошел Лейринг, всем своим видом выражающий обеспокоенность, непонятно только за Ригинлейв или за собственную шкуру, после того, как водил дружбу с предателем.
- Рад видеть тебя в добром здравии, ярл, - произнес он. – И что предатель не сумел тебе навредить, а Ормар оказался рядом, чтобы не допустить несчастья.
И эта его «забота» не могла не вызвать у Вигмара злой усмешки.
- Но сам ты предпочел остаться в стороне, - произнес он. – Вместо того чтобы присоединиться к Ормару или просто прирезать предателя собственноручно раньше, чем он доберется до шатра. Ты ведь знал, что он задумал, раз сказал, что никогда не поднимешь руку на своего ярла. Сказал и пошел после этого спать.
Лейринг переменился в лице, как тогда, у стен Ирия, когда Вигмар предложил ему присоединиться к числу тех, кто отправится в город.
- Я… я не думал, что он говорит серьезно! – в голосе хэрсира Агдера прорезались испуганные нотки. – Клянусь, ярл, если бы я знал, что он действительно задумал покушение, я бы его остановил!
Кажется, он снова хотел ухватить Ригнилейв за руку, но вовремя спохватился, понимая, что этим еще больше усугубить свое положение, и так и замер с приподнятой ладонью.
С точки зрения Вигмара угрозы убить ярла трудно назвать шуткой, так что вряд ли слова представителя Морозного острова могли показаться Лейрингу несерьезными. Скорее всего, он просто ждал, кто выйдет из этого противостояния проигравшим, чтобы стать на сторону победителя. Впрочем, это было уже не его ума дело. Если Ригинлейв решит прирезать Агдера здесь и сейчас, он с радостью поучаствует. Если же нет – значит, нет.
А затем у конюшни появилось еще одно действующее лицо – Рангрид, при виде которой Вигмар невольно потупился. С его точки зрения его будущая теща имела полной право наброситься на него с упреками за то, что подверг жизнь ее дочери опасной своей затеей с утесом.
Но упреков, к счастью, не прозвучало.
- Асбьорн и Асхильд приехали вчера вечером, вскоре после вашего отъезда, - произнесла мать Ригинлейв, подтверждая, что к свадьбе племянники успели. – Я устроила их на ночлег, чтобы отдохнули с дороги, но сейчас прикажу разбудить.
И раньше, чем Вигмар возразил, добавила:
- Жрец говорит, что самое благоприятное время для церемонии будет, когда солнце пройдет четверть неба. Так что он готов начать ее вот-вот. Вам нужно поспешить и переодеться, не будете же вы стоять у жертвенного камня в таком виде.
Вообще-то, услышав, что ему нужно идти в шатер, Вигмар хотел возразить – все его вещи, как ему казалось, находились в доме. Но выражение лица Рангрид, как будто она лучше знала, что ему нужно, отбивало желание спорить.
Шатер встретил его парочкой слуг, явно из Хольмгарда, не местных, сундуками, явно не его собственными и бочкой с горячей водой.
- Прости, для тебя ванны не нашлось, но думаю, что ты и обойдешься.
Вообще-то, он обошелся бы и без бочки, просто переодевшись во что-то более чистое и неиспачканное кровью. Но теща считала по-другому.
- Вот здесь твой наряд, - произнесла она тоном, не терпящим возражений, открывая первый сундук. – Не бойся, он на тебя – у моих портных достаточно наметанный взгляд, чтобы сшить одежду на человека, даже не снимая с него мерок. Если что – шнуровка поможет тебе подтянуть его по фигуре.
Рубаха из беленой шерсти, богато расшитые золотой и серебряной нитью шерстяная жилетка и пояс, сапоги из белой выделанной кожи… Вигмар в жизни не носил столько светлой одежды, предпочитая ей темные цвета, а потому в подобном наряде он казался себе снеговиком, слепленным детьми в солнечный зимний день.
Заметив его скептический взгляд Рангрил усмехнулся.
- Не переживай – тебе пойдет, я уверена. Ты и так видный мужчина, этого у тебя не отнять, но сегодня, в глазах Ригинлейв ты будешь просто не отразим. Теперь слушай дальше…
Она откинула крышку второго сундука, вытаскивая оттуда золотой шнур, богато украшенный серебряными Мьелльнирами, так что его смело можно было назвать ожерельем.
- Я знаю, что Мьелльнир ты не носишь, но сегодня придется одеть. Эти молоты и топоры символизируют крепкий брак… А вот этот меч возьмешь в руки.
Она вытащила из сундука клинок. Вигмар узнал его, это был один из мечей его отца, чудом переживший разорение Ростунгхейма и спасенный кузнецом Тьярви. Сам он никогда не пользовался им, предпочитая ему подарок Ригинлейв, но берег в память о своей семье.
И заметив удивленное выражение его лица, женщина снова усмехнулась, предупреждая вопрос «откуда он у тебя»:
- Твой форинг был так любезен, что отдал его мне… Свой меч оставишь в шатре, а когда будешь выходить, возьмёшь этот в руки. Когда жрец скажет – вы с Ригинлейв обменяетесь мечами. Она отдаст тебе один из мечей Горма, символ того, как отец защищал свою дочь, а теперь ее будет защищать ее муж…
Наверно, можно было возразить ей, что Горм уже давно не защищает свою дочь, если вообще защищал ее когда-то так, как действительно полагается отцу защищать своего ребенка. И со своей защитой она куда лучше справляется сама. Но подобные слова могли задеть Рангрид за живое, а потому их лучше было держать при себе. Так что Вигмар лишь отвел взгляд в сторону, молча слушая дальнейшие наставления.
- А ты отдашь ей меч отца, чтобы она хранила его для вашего сына. И твои предки будут хранить его, когда он впервые возьмет его в свои руки. Все запомнил?
Вигмар кивнул.
- Тогда поторопись и полезай в бочку! Когда вымоешься и оденешься, Орвар поможет тебе сделать так, чтобы твои волосы и борода не торчали, как у лесного духа, проснувшегося после зимней спячки.
И подобный «комплимент» заставил его поспешно провести рукой по волосам и бороде, приглаживая их после достаточно бурной ночи.
- Все, не стой столбом! Если промедлишь и своим опозданием прогневаешь Нанну, клянусь, я сделаю все, чтобы ты сполна ощутил на себе ее гнев.
Впрочем, почему-то для него эта угроза прозвучала не пугающе, а по-матерински заботливо.
В воду в бочке явно подмешали какие-то травы, так что, выбравшись из нее, Вигмар ощутил себя так, словно только что вывалялся голышом по цветочному лугу. Оставалось лишь радоваться, что сейчас не май месяц и на его цветочные ароматы не слетятся первые пчелы.
А вот наряд, приготовленный Рангрид, действительно подошел так, словно шился по нему. Даже сапоги сидели на ногах настолько удобно, что в них не страшно было пуститься в дальнее путешествие, даром что новые.
Слуги уже крутились рядом, спеша надеть на него украшение с молотами и топорами. А затем, один из них потянулся за гребнем, собираясь заняться бородой и волосами хэрсира. К счастью, гребень Вигмар у него быстро отобрал. Уж что-что, а причесаться и уложить бороду он мог и сам, глядя на свое отражение в бочке с водой, и чья-то помощь ему для этого не требовалось.
Слуга сперва возмущенно охал и ахал, явно не довольный тем, что его устранили от участия в процессе, но наткнувшись пару раз на недобрый взгляд Вигмара, обещавший ему получить острым концом гребня в глаз, затих и больше не вмешивался.
- Вигмар, ты готов?! – на пороге появился Асбьорн. Появился и замер, глядя на Вигмара так, словно увидел его впервые. И в глазах мальчишки появилось невольно восхищение. Кажется, в это мгновение он тоже представлял себя в такой вот расшитой жилетке и в белых сапогах. Но затем, справившись с восхищением, добавил. – Там невесту уже вот-вот выводят.
- Я тоже рад тебя видеть, - усмехнулся Вигмар, довольный тем, какое впечатление его внешность произвела на племянника, и ответил. - Готов! – и отбросив гребень, поднялся на ноги, уверенный, что на лесного духа теперь походит мало.
Трудно было сказать, насколько сильно преобразился он в совершенно не свойственном ему наряде, но Ригинлейв за время проведенное в шатре, преобразилась почти до неузнаваемости, воистину став воплощением Фрейи на этой земле. Ее венец и ожерелье были настолько прекрасными, что казались творениями цвергов или альвов, но никак не людей. Белое, расшитое золотом платье, настолько выгодно подчеркивало фигуру, что она казалась ожившей снежной статуей, совершенной и лишенной человеческих недостатков.
И все то время, пока они подходили к месту бракосочетания с разных сторон, Вигмар не мог отвести от нее взгляд, рискуя зацепиться сапогом за какой-нибудь камень, споткнуться и растянуться на земле, пачкая свой свадебный наряд. Возможно, Рангрид ему бы этого никогда не простила, но красота Ригинлейв была притягивала слишком сильно, чтобы думать о возможном недовольстве ее матери.
- Кажется, мою жену подменили за время пребывания в шатре, - не удержался от комплимента Вигмар, когда, наконец, их процессии соединились рядом с жертвенным камнем. – И оставили мне вместо нее дочь Ньёрда… Ты… Ты прекрасна, Ригинлейв.
Настолько прекрасна, что хотелось прижаться губами к ее губам, сейчас походившим на спелые ягоды малины, и не отрываться от них никогда.
И словно предупреждая этот его порыв, жрец многозначительно кашлянул, напоминая о своем присутствии.
И пришлось нехотя отвести взгляд от лица жены, поворачиваясь лицом к жрецу, хотя это зрелище казалось Вигмару куда менее приятным.
Зазвучали молитвы, призывающие Вар, Тора, Фрейра и Фрейю. Первую просили засвидетельствовать брачные клятвы, второго даровать новой семье мир, покой и согласие, а третьих послать процветание в виде детей. В жертву Тору принесли козла, детям Ньёрда пожертвовали свинью и кабана. Жрец жертвенной кровью смазал фигурки богов, а затем оставил на их с Ригинлейв лбах кровавый знак благословения.
- Обменяйтесь мечами, - произнес он, наконец. И сжимая левой рукой рукоять меча своего отца, правой Вигмар взял меч из руки Ригинлейв, касаясь своими пальцами ее пальцев. И почему-то не смог сдержать улыбки, настолько забавным казался ему этот момент.
В руках жреца показался богато украшенный ларец, из которого он достал кольца, надевая те на кончики мечей.
- Вигмар Хольгерсон из рода Соларстейнов, - руки жреца сжались на его лице, заставляя взглянуть тому прямо в глаза, - клянешься ли ты перед богами, что хочешь стать мужем этой женщины?!
Ответ родился даже раньше, чем жрец закончил свой вопрос. Конечно, он хотел. Хотел быть ее мужем перед лицом богов, людей, турсов и троллей, цвергов и альвов, и прочих порождений всех девяти миром, какие бы испытания все они не послали ему в этом браке.
- Клянусь, - ответил он. А едва руки жреца выпустили его, позволяя снова взглянуть на Ригинлейв, как Вигмар добавил. – И пусть будут все боги Асгарда мне в этом свидетели.
Вигмар знал, что их с Ригинлейв чувства друг к другу искренни и прошли испытание на прочность и временем, и размолвками, а потому был уверен в том, что женщина его любит и действительно хочет стать его женой.
И все же, в тот момент, когда жрец задал свой вопрос, он испытал душевное волнение, так, что даже дыхание перехватило. Как будто Ригинлейв могла сказать нет.
А затем прозвучало заветное «да», и способность дышать вернулась вместе с радостной улыбкой. Ему хотелось поцеловать свою жену прямо здесь и сейчас. И необходимость отказаться от этого желания и следовать этапам брачного обряда под пристальным взглядом жреца слегка раздражала.
Впрочем, кольцо он держал крепко, одевая его на палец Ригинлейв, чтобы не дать тому упасть, что знаменовало собой плохую примету. И чувствуя, как ответное кольцо скользит по его собственному пальцу, не удержался, чтобы не бросить на жреца поторапливающий взгляд.
«Давай! Говори уже! Объявляй нас мужем и женой!»
И когда, наконец, прозвучали долгожданные слова он, давая волю своему желанию, прижал Ригинлейв к себе, целуя ее, уже не просто как любимую женщину, но свою жену.
Их снова отвлекали, уже не жрец, а лагман со своим пергаментом – еще одним испытанием, которое хотелось пройти, не ударив лицом в грязь.
«Вуньо, Иса, Гебо, Манназ, Ансуз, Райдо…» - мысленно произнес Вигмар, повторяя одну за другой руны в памяти и вспоминая то, как они пишутся. Главное, не забыть поднять угол первой повыше. И суметь написать Йеру.
И едва перо оказалось в пальцах, как те чуть не свело от волнения. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не порвать острием пергамент или не посадить на него пару клякс.
К счастью, память не подвела, и умение держать перо в руке тоже. Руны выходили одна к одной. Не забыть разделить точками. И поставив три последних Вигмар, сдерживая вздох облегчения, обернулся к свидетелям, протягивая перо Халбранду, а затем перевел взгляд на Ригинлейв, пытаясь поймать ее ответный взгляд, увидеть в нем удовольствие и восхищение, которые были бы ему сейчас лучшей наградой.
Поздравления сыпались со всех сторон, тоже являясь необходимой составляющей обряда, так что приходилось их стоически терпеть, хотя больше всего Вигмару сейчас хотелось остаться с Ригинлейв наедине.
И поздравления эти были разными. Часть искренними, часть выдавленными сквозь сжатое завистью горло, как поздравление Лейринга, часть ироничными, как поздравления Ормара.
Готовность выступить заступником на тинге Вигмар пропустил мимо ушей, хотя не сложно было догадаться, к чему оно говорилось. А вот фраза про ядовитый плющ заставила его усмехнуться.
- Кажется, под плющом ты проглядел шикарную виноградную лозу, - съязвил Вигмар. – Так что приму его не как что-то достойное соболезнования, а как дар богов, - но затем, уже серьезнее, добавил, отвечая на рукопожатие. – Спасибо… И за поздравление, и за помощь сегодня ночью. Не знаю, насколько бы боги благоволили к заговорщикам, но, как бы там ни было, я твой должник.
По губам родственника Хорфагеров расползлась такая ехидна ухмылочка, что даже кулаки зачесались от желания стереть ее.
- Ну, это ты очень мило сказал, Соларстейн, - прозвучал ответ. – Только не думай, что я это сделал ради тебя.
Ормар остался верен себе и своему чувству юмора даже сейчас. Но, к удивлению, это не раздражало. Они оба понимали, ради кого Ормар оказался этой ночью в шатре и ради кого обагрил свой клинок кровью заговорщиков. И их обоих это вполне устраивало.
- Ни на мгновение не питал таких иллюзий, - усмехнулся Вигмар. – И все же повторяю: спасибо тебе.
Возможно, они бы обменивались колкостями еще долго, если бы не Рангрид, позвавшая всех гостей за свадебный стол, давая тем самым им с Ригинлейв хоть какое-то время побыть вдвоем.
- Знаешь, - ответил Вигмар, нехотя отрываясь от губ жены, - мы можем отослать их всех обратно в Хольмгард… Слуг, Ормара с Лейрингом, даже тех, кто действительно рад за нас. И провести в Фоборге еще несколько дней… Вдвоем, только я и ты.
Конечно, умом он понимал, что это место не слишком подходит для Ригинлейв и для любой другой женщины ее статуса. Но с другой стороны, разве их сегодняшняя ночь в шатре была не прекрасна? Ну, не в той ее части, конечно, в которой их пытались убить. Но вряд ли повторения подобного можно было ожидать в обозримом будущем, особенно после того, как все члены совета уедут.
- Что скажешь? Все закаты и рассветы Мелфьорда будут наши?
Со стороны костров и накрытых пиршественных столов показалась проворная фигура. Это Асбьорн выскочил из-за лавки, бросаясь к ним.
- Вигмар, Ригинлейв, где вы пропали?! – выдохнул он, явно не понимая, как они могут оставаться в стороне от стола в такой торжественный момент. – Гости ждут. Халбранд хочет сказать торжественную речь.
Вряд ли кто-то из гостей мог сказать что-то более торжественное, чем фраза жреца, когда он назвал их с Ригинлейв мужем и женой. Но правила приличия требовали от них и в самом деле занять свои места за свадебным столом.
- Уже идем, - Вигмар растрепал мальчишке волосы, прося, - дай нам буквально пару мгновений.
И когда тот бросился обратно к столам, спеша сообщить, что молодожены уже идут, перевел взгляд на Ригинлейв, ожидая ее ответа на свое предложение.
– Если не хочешь – я не обижусь, правда.
Вы здесь » рябиновая ночь » Завершённые истории » Свадьба без чудес не бывает