рябиновая ночь |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » рябиновая ночь » Незавершенные истории » за зимою ступает всегда весна
ЗА ЗИМОЮ СТУПАЕТ ВСЕГДА ВЕСНА
как девица ликом свежа, красна
Златояра Ясунская & Чеслав Дубровицкий
апрель 4128 года, столица Дубровиц - город Стародуб
Отмечает юная княжна Медвяна свою шестнадцатую весну. А какой же праздник без гостей и пира? Вот и съезжаются родичи да знакомцы, пировать, себя показать да на других посмотреть
Отредактировано Чеслав Дубровицкий (2023-02-02 23:20:40)
— Деточка, а вот это? — невысокая седая старушка развернула шёлковую тёмно-зелёную далматику с золотым шитьём на оплечье, рукавах и подоле.
— Хватит, нянюшка, — Златояра решительно, так что звякнул жемчужный накосник, мотнула головой и опустила взгляд на крышку лубяного короба, на котором сидела, что разумеется, княжне не подобает. — И так столько всего взяли, что каждый час наряды менять можно. Будто не в гости еду, а замуж выходить.
— Ещё чего?! — вскинулась нянька, возмущённо сверкнув глазами. — Больно много чести будет… И чем только Брячко думал, когда Сиянушку в Дубровицы отдавал, этим пням замшелым, у которых княгини со стены бросаются?! Неладно вышло...
Посмей любая другая служанка вслух усомниться в правоте и мудрости княжеского решения, не миновать бы ей жестокой порки, но баба Мила помнила отца ещё младенцем в пелёнках и учила его ходить, хотя, как ни старалась Злата, но так и не смогла представить годовалого отца и восьмилетнюю бабу Милу, идущих рядом по дорожке сада.
А четверо княжеских детей — и она сама, и Яр, и Мирко, и Святко — появились на свет с помощью бабы Милы, принимавшей у княгинь роды, и росли у неё на руках. Потому и распоряжалась баба Мила в тереме едва ли не наравне с княгиней, и «деточки» у неё ходили на цыпочках по одной половице.
«Стрыйка (1) Сияна со стены не бросится, сама кого угодно столкнёт, если надо», — усмехнулась Злата, бросив на няньку быстрый взгляд из-под ресниц: в княжеском тереме шептались, что баба Мила — ведьма и умеет в голову влезать. — «А за батюшку брага думала, это все знают!»
— Не закрывается, — Злата поднялась с короба, — выложить что-нибудь надо. Или кого потяжелее меня посадить. Веснянку, что ли, позвать, или Купавку?
— Как перед кметями князя и княжича подолом вертеть, так с радостью, а как работу исполнять — не дозовёшься. Добра ты с ними больно, голубка. Давно пора продать да новых с десяток купить!
— И с ума от них сойти! — буркнула под нос Злата, поправляя серебряный браслет, прихватывавший пышный рукав белоснежной сорочки. Может и права няня, вон матушкины рабыни в присутствии госпожи дохнуть лишний раз не смеют, а у неё так не выходит. — Надо Яра позвать, — предложила Злата, — он как раз в оружейной новую броню примеряет. Вот и пусть поможет… — голос княжны дрогнул от сдерживаемого смеха
— Деточка… — в голосе няньки послышалось неодобрение: кто спорит, Злата у старшего брата любимица, да только…
Старушка обернулась, держа в руках кожух на куницах, неведомо каким путём попавший в укладку и, увидев лукавую улыбку на губах воспитанницы, рассмеялась сама, как наяву увидев разлетевшийся в щепы от веса мужчины в броне короб. — Ох, озорница. Ступай уже, пока князь кого поторопить не прислал.
Чмокнув няню в морщинистую щёку, Злата выскочила за дверь и по лестнице мелкой дробью сверху вниз рассыпался стук башмачков.
Отредактировано Златояра Ясунская (2023-01-28 16:36:10)
Заботой о детях князь Мстилав особо никогда себя не обременял – то бабское, сопли вытирать, рубашонки-распашонки менять. Одеты-обуты, накормлены, чего желать сверх того? Был бы сын взрослый жив – иное дело, с ним и на охоту можно, и в войско, а так… Бронислав мал пока, а дочери прясть-вышивать обучены и ладно. Женихи всяко отыщутся, и не ради приданного даже, хотя им дочь младшую не обидит князь, а чтоб породниться.
Посему празднеством, коим отмечали в Дубровицах шестнадцатую девичью весну, ведала Горена Волиборова. При ней внучка и рубаху нужными узорами-оберегами вышивала, и ленты для кос покупала, и подруг созывала, с которыми на утренней заре побегут на луг росой умываться. Потом подруги косы расчешут, бабушка – была б мать жива, она сделала, - лентами с бусами их перевяжет, и готова девка на выданье. Можно сватам двери открывать.
До всяких там гаданий, что княжна затевала с другими девицами, Чеславу дела не было, хотя Медвяна очами просверкала и с ним поделилась задумками, когда остановил во дворе, это пока бабушка не видит. Сам то хотел спросить, что баратанична себе в подарок хочет, кроме серебряных подвесок обережных, что по возрасту ей в семье дядей прописано дарить.
Сундучок-то с приданным явно начала собирать, при эдакой-то наставнице, как старая княгиня. Знал Чеслав, что младшая брата дочь голосом обладала звонким, песен да припевок знала превеликое множество, с малых лет. А вот талантов матери к рукоделию, как старшая сестра, не взяла. Бажена, та знатная вышивальщица была, да и ткать горазда. Ну да, у княжеской дочери всегда найдётся кому соткать и вышить.
Воспоминание о первой братовой жене как всегда неприятно всколыхнули память, вот ведь. Вроде и нет в том его вины, а горечь осталась. Ну да горевать не ко времени – перемены великие на пороге, битвы и потрясения. Смена власти она для тех, кто скипетр в руках держит испытание, а для простого люда всегда горе да беда. А для казны – расходы. Вот и сидел Чеслав с казначеями до утра, уж который день, прикидывая, как им войско снарядить, потому как князь Мстислав в стороне отсиживаться не станет. Города да веси защитить, продовольствия запас создать, потому как страшнее врага по ту сторону крепостной стены только голод по сторону эту.
А поутру уж и гостей встречать надобно. Водой колодезной только умыться да рубаху с кафтаном согласные случаю слуга уж подаёт. Потому как гости приглашены не только соседи да родичи, а и те, с кем про перемены грядущие поговорить князю бы надо. А дщери младшой шестнадцатая весна – только повод. Хорошо, если все те гости важные о ней вспомнят после того, как поздороваются. Впрочем, если не вспомнят, тоже неплохо – на женской половине веселее будет.
- Что из Березья, едут посланники, не передумали? – уточнял Чеслав у ключника с управителем, что с ног сбились, готовясь гостей разместить-накормить.
- Точно так, господин, вестовые доложили, что выехали, вскоре должны быть.
Вспомнилось Чеславу, что молодая княгиня, про свою родину вспоминая, обмолвилась как-то вскользь, что племянница одарённой родилась. Уточнять он не стал, то дело семейное, но любопытно было – правда ли. Чародеев и лекарей он старался привечать, чтоб задерживались в княжестве, пользу приносили. Потому как если Боги наделили даром особым, значит это для всей их родной земли благословение.
— Ой! — пискнула Купава, когда возок заметно тряхнуло — похоже, колесо снова попало в колдобину. «Надо было на ладье плыть! Там-то как в люльке качает», — вздохнула пышнотелая русоволосая девушка и покосилась на хозяйку.
Златояра Брячиславна уткнулась в книгу и ничегошеньки не замечала. Ладно бы книга была с картинками, так ведь нет, листы сплошь непонятными закорючками исписаны, и посмотреть нечего.
«Страшное дело — учёность! А ну как лихие люди нападут, — охрани от беды, боже Перун! — неужто княжна и их не заметит? Что ж там такого написано: как парня приворожить? Так княжна и без книги знает, поди, как такое делается».
Купава поёрзала, устраиваясь поудобнее и, отведя взгляд от хозяйки, подтолкнула локтем вторую челядинку княжны, приклонившуюся в угол и неслышно посапывающую.
Весняна вскинулась, заозиралась, как вытащенная из дупла на белый свет сова, спешно принялась поправлять выбившиеся из косы каштановые пряди.
«А вот не надо было полночи со Жданом прощаться!» — с завистью подумала Купава. Недавно Весняна хвалилась, что Ждан с княжной поговорить о выкупе хочет, и не в наложницы её взять, а сразу в жёны: «Врёт, наверно. Кто ж на рабыне, пусть и бывшей, женится...».
Златояра, между тем, отложила книгу и приникла к оконцу: дорога огибала дубовую рощу — полностью деревья из возка были не видны, но судя по толщине стволов, вполне могли царапать ветвями небо.
«Уж не в её ли честь столицу Стародубом назвали? Наверняка ведь священная роща», — девушка задумалась. Конечно, в дар здешнему Хозяину, чтобы дал лёгкий путь по своим землям, она сама поднесла румяный калач, как только поезд пересёк границу Березья и Дубровиц, да и доехали уже почти...
Злата решительно стукнула в передний бортик, подавая знак, дождалась, пока возок остановится и приоткрыла дверь.
— Нечай!
Кудрявый светловолосый парень придержал гнедого жеребца и сверкнул голубыми глазами:
— Слушаю, княжна.
Злата опустила руку в вылитый кармашек у пояса, достала монету и протянула её кметю. Полновесное серебро сверкнуло в солнечном луче:
— Богам, от нас всех.
Парень кивнул, принял сокола и, разом посерьёзнев, повернул коня к роще. Его место рядом с возком тут же занял другой кметь. Пусть и дружественная здесь земля и княгиня нынешняя из Березья родом, а случись что с госпожой, им всем голов не сносить.
Злата закрыла дверь и посмотрела на девушек.
— Всё у вас ладно, госпожа, — Купава аж подалась вперёд, окидывая хозяйку внимательным взглядом: в Дубровицах жуть как строго, всё должно быть так, как предками установлено. — Покрывало поправьте, слева сбилось малость, — княжна чуть потянула тонкую ткань, расшитую серебристыми ландышами. — Вот, больше не надо.
— Благодарю, — немного подумав, Злата решительно задёрнула завесу на оконной дверце. Наверняка, не одобрят, если девица будет глаза таращить, по улице проезжая. Да и она, чай, не девка из лесной деревни в три двора, которая, кроме своей округи, ничегошеньки не видела и вряд ли увидит. Будет ещё время Дубровицы посмотреть, а если получится, то и узнать.
Как нельзя кстати налетевший ветерок расправил малый стяг, обозначающий присутствие в поезде члена княжеской семьи, и вскоре на горизонте появились стены Стародуба, приближающиеся с каждым мгновением.
Солнце весеннее особенно ярким кажется, ласковым да приветливым, после долгой-то зимы. Даже если ветер холодный пронзительный дует, всё равно радостно – миновала пора студёная, пережили время тёмное, удалось, слава богам.
Щурился Чеслав от тёплых лучей, в кроткую бороду улыбался – хорошо же. Скоро совсем солнце пригреет, грязь высохнет, ребятишки смогут во дворе играть, а то вон, истомился за зиму княжич в тереме, среди мамок и нянек. За стенами-то дома родного всяко раздолье. Да младшей княжне, что пока при отце и бабке, и мачехе, конечно, оставалась – привольнее станет. Можно в рощу священную пешком прогуляться, а то и просто за цветами да ягодами в ближайший лес. Не без охраны, понятное дело, но всё подальше от строгих бабкиных глаз.
Шустра Медвяна была, шутница да птица певунья-щебетунья – любимица в доме. Отец на дочерин праздник велел не скупиться – но в эту зиму уж точно не заскучал, не засиделся за стенами крепости князь. В сей год иначе было – собирали войско, готовили воев, ковали мечи. Хватало забот у Мстислава, вот и сейчас рукой только махнул младшей своей, мол, шути да больно не шуми, и увёл приехавшего уездного князя с боярами в палаты, разговоры разговаривать за чаркой хмельного.
Племянница покрутилась на крыльце возле Чеслава, пальцами ленту алую в косе поправляя, привстала на носки, когда за стеной показался малый стяг – добрались из Березья гости, не задержались в дороге. И сбежала по ступеням, встречать молодую княжну. Одёргивать он не стал – старая княгиня не видит, как внучка своевольничает, а ему-то что, пусть себе щебечут. Поклонился, здороваясь. А подросла, княжна-то. Замуж вроде должна была выйти, но не срослось. И вот думай после такого: а может и впрямь проклятье какое на берёзинских княжнах? Сиянин-то первый жених пирогом удавился, а Златояры суженый от пропасницы сгорел вроде, после того, как в прорубь окунулся. Или спасал кого, в общем не от удали в ледяную воду нырнул, а по обстоятельствам.
Но светоч жизни сиял у девы ярко и светло, тьмой не застился, - прищурился на миг колдун, пока Медвяна гостью по крыльцу вела.
- Здравия тебе, княжна, рады видеть в наших краях, рады. Как здоровье родителей, как братья поживают? – бывают просто слова приветственные, но родне был рад Чеслав, потому спрашивал по-доброму, а не только потому, что так принято.
На женскую половину хором провела гостью из Березья сама Медвяна. Показала светлицу подготовленную, и вышивкой слегка, - малось самую, - повыхвалялась, что на полотенцах вилась. Для какой мастерицы может и мелочь, может и привычное дело, но дубровицкая княжна гордилась собой – хорошо ведь получилось у неё, старалась. Покрывала новые, зимой тканые, сундуки резьбой изукрашенные, пахнут ещё стружкой древесной, что из-под резца мастера струилась – всё для дорогих гостей.
А ближе к вечеру соберёт всех женщин княгиня-мать в малой трапезной, а что, не только же мужам державным за столом с яствами собираться. Верил по тому Чеслав, что обе княжны найдут темы близкие обеим и не заскучают. А уж совсем заунывной чтоб та трапеза не стала – девицы сами озаботятся, да и молодая княгиня, Сияна Данияровна, скорее их поддержит разговором, чем суровую свекровь.
На том и разошлись, чтобы уж на следующий день встретиться – ближе к вечеру, когда князь Мстислав всех гостей на пир созовёт. Так, по крайней мере, Чеслав думал. Но догнала его поутру чернавка от Медвяны, опустила очи долу, робея. Совсем недавно, видать, в княжеские палаты взяли, так-то подле княжны они бойкие.
- К священной роще сопроводить? – задумчиво переспросил колдун, прикидывая, кого с таким-то поручением отрядить можно. Березинскую княжну и развлечь, если пожелает, и охоронить. Да и так, в стороне постоять, не мешая к богам обращаться, если потребуется – тут всё же соображение надобно.
- Ступай, передай княжнам что будет Златояре Брячиславне сопровождение до столичной крепостной стены и далее, пусть собирается.
Не держать же князя дочь за закрытыми дверями – когда ещё девице из родного края выбраться доведётся, рассудил Чеслав, и послал мальца, что мимо пробегал, в караульню, узнать где десница воеводы. По сути-то этот самый десница ему – воеводе – сыном доводился, но по званию уже гарнизоном крепости командовал, так что заслужил уважение вполне.
И почти позабыл Чеслав, передав просьбу княжны другому в руки, про это, как догнал его мальчишка. А нету нужного воина, к оружейникам с утра отправился. Что ж за напасть-то.
- Держи за скорость, - кинул пару медяков сорванцу, - и беги на конюшню, пусть мне коня седлают. Сам поеду, раз такое дело. Двоих охоронцев он по пути с собой прихватил, так что, когда берёзинская княжна собралась, всё уж готово было.
Так небольшой процессией ворота и миновали, да за спиной вскоре Стародуб оставили.
А там через мост, да с пригорка спуститься, и до рощи с дубами вековыми рукой подать.
- Ленты разноцветные прихватили с собой? – спросил, когда въехали под сень деревьев. Он спешился, княжна с сопровождением своим из кареты вышла. – У нас девицы по весне здесь всегда на ветки повязывают. Я вот не вникал никогда, зависят ли цвета от просьб к богам, но чаще всего зелёные да красные.
Вы здесь » рябиновая ночь » Незавершенные истории » за зимою ступает всегда весна
