Город еще не знает, что скоро княжеская семья его оставит, но сюда уже долетели слухи о поражении Владимира, о его смерти, а значит, самые разумные горожане уже поняли, что вскоре Ирий сдадут. Это было причиной для многих тревог, потому что даже если жителей и не убьют, их совершенно точно ограбят, женщин – изнасилуют, мужчин – заберут в рабство. И Сольвейг было бы жаль, будь ей по меркам людей лет двадцать, и будь она безмолвной бессловесной княгиней Владимира, но ей было полторы тысячи лет, она знала, что смертные все равно умрут и не испытывала ровным счетом никакого сожаления об этом сейчас. Сейчас ей было важнее всего защитить сыновей, потому что ценность их жизней для нее была несоизмеримо выше ценностей хоть всего Ирия, хоть всего Беловодья. И если бы всех этих людей пришлось принести в жертву ради судьбы Огнедара и Ратибора, ведьма сделала бы это, не задумываясь ни единой минуты.
- Ваша Светлость, Ваша Светлость! – Сольвейг не оборачивается, слыша знакомый голос старосты города, потому что никакая она не «Ваша Светлость». Что бы ни говорил Владимир, северянка так и не стала его женой, а следовательно, не была Великой княгиней. Да и роль матери наследных княжичей ее вполне устраивала – давно кануло то время, когда женщина нуждалась в титулах и регалиях, она знала, что реальная власть лежит вовсе не в этой плоскости. Но и к власти ведьма не тяготела. Только к знаниям, с которых она и начиналась. Тем не менее, староста спешит следом, а затем едва не бросается в ноги ей и княжичу. Кланяется обоим поочередно так глубоко, точно от этого могла зависеть его жизнь.
- Ваши Светлости, - теперь он понимает, что Сольвейг была здесь не одна, а потому, отдает должное уважение Ратибору, - Правда ли, что город будет оставлен еще до рассвета? Правда ли, что князь Владимир пал и князь Огнедар будет коронован поутру? Что же нам делать, как же быть? – в голосе его слышится едва ли не отчаяние, и Сольвейг зыркает на мужчину гневным своим взором, опасаясь того, что такое поведение может дурно морально повлиять на Ратибора, а он сейчас должен тратить свои силы вовсе не на нытье смертных, а на свои магические планы и изыскания.
- К сожалению, это правда. Великий князь Владимир пал и пирует ныне за столом со своими предками, - женщина не уточняет, где именно он пирует – в небесном Ирии или в Вальгалле, - Великий князь Огнедар будет коронован на рассвете, а князь Ратибор положен в Ирийские князья этим же утром. Отныне, он – ваш господин, - она коротко касается пальцами плеча юноши, поддерживая его, но вместе с тем отдавая ему должное уважение. Сольвейг всегда стремилась к тому, чтобы между ее детьми был мир, и теперь, когда одному предстояло встать во главе Великого княжества, другому не должно было казаться, что им пренебрегают. Вовсе нет. Он ничуть не менее важен. И вместе они с Огнедаром смогут подчинить не только всю Аркону, но и весь мир, если захотят. Но только если будут держаться друг друга, ведь власть не должна была их испортить, равно как и повлиять на их отношения.
- Город будет нами оставлен. Это так, - какой смысл был лгать, если утром они все равно все увидят сами? – Но он не будет беззащитен. Здесь останутся члены княжеской дружины, часть самой княжеской дружины и ополчение, - потому что тащить с собой целую армию было не только неразумно – лишь потеряют время, но и потому что в этом не было никакой нужды, - Кроме того, я и жрецы постараемся защитить Ирий, насколько это возможно. Вам же предстоит готовить город к осаде, организовать распределение провианта и ресурсов, разместить их по разным местам города на случай атак огненными стрелами, запастись пресной водой. Колодцы от отравы или проклятий защитят жрецы. Вуич расставит караулы и организует оборону, - недаром Ирий считался городом, который почти невозможно взять. Оборонять его было можно бесконечно, если хватало ресурсов. Но бесконечно им не понадобится, Сольвейг не стремилась к напрасным потерям.
- Да, госпожа. Я… Мы… Все сделаем. Желаете, чтобы я обратился к горожанам и сообщил им обо всем? – он сам не желает этого, но понимает, что староста города обязан был быть готовым к таким решениям и действиям. Но сейчас Сольвейг лишь качает головой, внимательно взглянув сначала на мужчину, а затем на Ратибора.
- Нет. К горожанам обратится мой младший сын, Ратибор, когда сочтет это уместным, - титулы это не только возможности, но и обязанности. Часть их теперь легла на плечи юноши и он должен был ощутить их в полной мере. Первые решения всегда самые трудные, первые речи – самые волнительные. Но в сыне ведьма не сомневается ни капли.
- Я все понял, моя госпожа. Пойду исполнять приказ. Ваша Светлость, - он кланяется поочередно княжичу и его матери, а затем убегает так же скоро, как и прибежал. Сольвейг обращает свой взгляд к Огнедару, вглядывается в его светлые глаза и кладет вторую руку ему на плечо.
- Ты справишься. Это теперь твое удельное княжество, твои люди. Нужно будет сказать им правду, в том числе, что мы вовсе не бросаем их без защиты. Ты – их князь, сейчас ты отступаешь, но только, чтобы защитить их и вернуть прежнее благосостояние, когда придет время, - женщина говорит спокойно, медленно и убедительно, хотя понимает, что для четырнадцатилетнего мальчика перспектива вовсе не покажется простой. Но Сольвейг будет рядом и поможет. Обязательно.
Времени у них немного, так что больше по дороге колдунья не останавливается, доходя до городских ворот, где завидев княжича и его мать, стражники вытягиваются так, будто это было важнее их долга защищать столицу в военное время. Сольвейг коротко кивает, слушает вопросы сына и примеряется к центру ворот, чтобы четко понимать, куда следует поместить камни.
- Мы замкнем круговую защиту, начиная с этих ворот, по часовой стрелке на четыре стороны света, заканчивая севером. Иллюзиями Ирий будет все время выглядеть так, точно стены охраняются большим количеством воинов, а у входа стоят еще больше. Кроме того, мы сделаем так, что все, кто находится внутри, имеет здесь свой дом или свою работу и не имеет злых намерения по отношению к городу, окажутся не подверженными той магии, которую мы направим против захватчиков, - женщина озвучивает это для жрецов, но знает, что Ратибор тоже все услышит и впитает необходимую информацию, наблюдая за процессом и по мере сил, принимая в нем участие. Ведьма осознает, что ему куда интереснее разрушать, а не строить, но в его образовании она равное значение придавала обоим факторам. Пока же жрецы начинают шептаться между собой в явном смятении, Сольвейг взглядом обращается к Ратибору, начиная мерить ворота шагами с тем, чтобы приблизительно рассчитать центр и края защиты.
- Техники создания иллюзорных чудовищ, которые будут выглядеть, вести себя и причинять ущерб, как настоящие, существуют, - подтверждает женщина, отвечая на вопрос сына, - И я ими владею. Но это чрезвычайно сложная техника, требующая огромного количества энергии и концентрации, а равно знания технической стороны этого процесса. Он вовсе не так прост, а потому, применять его здесь будет нецелесообразно – мы сможем нанести значительный ущерб и без создания материальных иллюзий, но… - она поднимает глаза на Ратибора и улыбается ему, - Я начну обучать тебя этому, если тебе интересно, как только мы прибудем в Гардарику. Договорились? – Сольвейг понимает, что сыну хочется всего и сразу, но они ограничены во времени, в ресурсах и даже в силах. Создать материального Горма, это не два раза пальцами щелкнуть, это сила и умения нужны. В юности Скьельдунг тоже желала сложных масштабных техник, проработанных в деталях форм и результатов, но с годами она поняла, что простые и прямые, как палка воздействия, нередко оказываются именно тем, что нужно. Но отвергать любопытство Ратибора женщина не собиралась. И даже напротив.
- Но можно поступить проще. Ведьмаки будут заколдовывать местных сущностей, чтобы они нападали на захватчиков. Если хочешь, можешь наложить на какую-нибудь из них иллюзию Горма. Это не будет он, но видеть люди, подвергающиеся атаке, будут именно его, - на это уйдет не так много энергии, это отличная тренировка и это почти именно то, что Ратибор хотел.
Между тем, жрецы все еще мнутся, словно желая, но опасаясь, что-то сказать княгине. Она, наконец, обращает к ним вопросительный взгляд, вставая на месте, где был центр и где теперь нужно было повредить мощеную дорогу, чтобы разместить под ней камни.
- Госпожа, невозможно сделать так, чтобы защита отличала своих от чужих. Она ведь не обладает собственным сознанием и не может одних отличать от других. Мы можем защитить только местность, но тогда под защитой будут оказываться все, кто ступил на нее, - молодой колдун кланяется, боясь вызвать гнев, а Сольвейг раздраженно думает, что вообще-то, надо было взять кого-то поопытнее. И поумнее.
- Чему вообще вас учат в этом вашем Китеже? – вопрошает княгиня, а затем берет из рук сына розовый камень, второй, черный, сжимая в другой руке.
- Два камня послужат обозначением двух сторон. Розовый – жители города, черный – нападающим, - она говорит это жрецам, но объясняет, на самом деле, сыну, - Теперь силой мысли, - она касается указательным пальцем своего виска, - Вкладываем составные образы жителей и нападающих в разные камни, тем самым, отделяя одних от других, - она закрывает глаза и поочередно вмещает в кварц и обсидиан разные формы, по которым можно было отделить жителей и ремесленников из ближайших деревень в округе от врагов и предателей, - Теперь вы можете определять защиту для одних и кару – для других. С карой можете не торопиться, - потому что ее Сольвейг собиралась оставить для экспериментов Ратибора. Он хотел туман? Пусть будет туман. С той же секунды, как мерзавцы переступят границу, которую отделит для них черный камень.
- Подпись автора