Есть раны, для которых важнее всего было вовсе не время. Важнее всего была память. И рана под именем их горячо любимого сына была таковой. Рогволод был дорог сердцу Велеславы впервые за много-много веков, которые у них рождались одни только смертные. Он был похож на Ярополка, взял от него то же спокойствие и рассудительность, последовательность и мужество, но вместе с тем он был похож и на свою мать – такой же живой характером и нравом, деятельный и порой категоричный. Любить мертвых очень легко – они никогда тебя уже не разочаруют, а если разочаровывали когда-то, то спустя годы это не вспоминается, становится малозначительным. Рогволод огорчал мать. Все дети огорчали – таков был процесс их отрыва от родительской опоры. И Велеслава принимала это. Но она никогда не переставала его любить, никогда не переставала быть той, кто желал бы ему очень долгих лет жизни, счастливой и наполненной счастьем. И вполне естественным было, что сердце княгини разбилось в день, когда в Искор привезли его тело. Он пал героем. Он сражался за свой дом. Как они его и учили. За свое княжество. Вернуть которое, после его смерти, для Велеславы было делом чести не только потому что оно принадлежало им по законному праву, но и потому что Рогволод отчаянно желал бы этого. И если он видел их теперь из обители Громовержца, его душа, без сомнения, могла быть спокойна.
Но мятежная душа Велеславы спокойна не была. И одно то, что она не требовала у Ярополка немедленно и прямо сейчас придумать способ расправы над всеми Беловодскими, уже было потрясающим успехом для их семьи. А уж то, что она терпеливо отнеслась к необходимости считаться с властью Арконы, которую эти Беловодские и возглавляли, было едва ли не прорывом, который прежде можно было не ожидать, потому что княгиня не могла без ярости вспоминать, как у них отобрали их княжество. Иными словами, их с мужем беседа проходила практически в семейной и дружеской атмосфере, несмотря на остроту затрагиваемых тем. Велеслава честно старалась держать себя в руках. Вовсе не потому что ей казалось это необходимым – ей такое никогда не казалось, ей было пять тысяч лет, она видела и знала больше, чем все, кто жил в Арконе в нынешнее время, и она не намеревалась ограничивать себя никакими социальными рамками. Кого вообще эти социальные рамки могли волновать? Она держала себя в руках ради Ярополка. Потому что знала, что ему сейчас и без того приходится до крайности нелегко. Искать баланс в ситуации, где его не могло быть, искать политическое решение, которое устроило бы всех? В иное время Велеслава сказала бы, что они занимаются полнейшей ерундой. И в иное время оно бы так и было, потому что сил Искора хватало для того, чтобы поддерживать свою независимость. Сейчас все было иначе, Ярополку, а значит и княгине, приходилось считаться с этим, как бы прискорбно это ни было.
- Не сравнивай. Это не одно и то же, - Велеслава качает головой, но несмотря на категоричность своих слов, говорит она очень мягко, все по той же причине. Сейчас Ярополку в его решениях нужна была поддержка, а не осуждение, неодобрение или споры, - Наши племена воевали, потому что в ту пору воевал весь континент, правила были другие и права тоже. А теперь? Что заставило беловодского собирателя прийти войной на нашу землю? Те, кто еще вчера были нашими добрыми соседями, вероломно и подло напали на княжество, которое никогда не было их, им не принадлежало и на которое они не имели никаких прав. Конечно, я этого не забуду. И не прощу им смерти нашего сына, - это кажется женщине простым и понятным. И она знает, что слова Ярополка о том, что он понимает ее – не просто слова. Он действительно понимает. Он тоже потерял сына, он тоже в ту пору потерял княжество. Это было тяжело. Намного тяжелее, чем смертным, чей век и так был до крайности короток.
- Но я понимаю твои решения в отношении Беловодья, Беловодских и необходимость ждать. Мы хотим вернуть Искор, а не потерять его навсегда, а потому, я поддерживаю все эти решения. Но надеюсь, что когда придет время и у нас будет такая возможность, мы оба вспомним о том, чем виновата перед нами эта династия и это государство, - хотя с точки зрения Велеславы, государством это называть было сложно, - А что до насилия, то остановить его тоже можно только насилием. Положив конец всем тем, кто когда-то осмелился поднять руку на наше княжество, на нас самих и на наших детей, - хотя, пожалуй, не в такой последовательности, потому что Велеслава давно уже ценила их с Ярополком выше всего остального. Ведь без них остального бы просто не было.
- О, Сольвейг, - Велеслава кивает, подтверждая, что она помнит эту женщину, по счастливому стечению обстоятельств, некогда приходившуюся им вполне себе родственницей. С княгиней Искора они были полярны в характерах, но это вовсе не мешало их взаимопониманию. Они обе пеклись о своих детях, обе были княгинями, обе не особенно считались со средствами. Иными словами, отлично знали, чего на поверку стоят все вокруг. Если это не изменилось и теперь, то да, этот союз имел кое-какие перспективы, - А я думала, что после своего последнего княжения в Беловодье, она больше не полезет в этот род никогда. Но следует признать, что ее дочь была не худшим вариантом для нашего сына, а это… - женщина смеется и разводит руками, - Да, это уже кое-что. С ней можно будет пытаться договориться. А если она имеет влияние на сыновей, то это и вовсе решит часть наших проблем, - часть не большую, но все-таки значимую, - Китеж она ненавидит всей душой, так что при возможности пойти против любого их решения, сделает это, не задумываясь. И это тоже хорошо. Но правда ли, что она воспитала сыновей в Троте? И еще… - она словно задумывается, но потом все-таки продолжает, - Не странно ли, что Китеж до сих пор никак не высказался на наш счет? – этот вопрос действительно волновал женщину. Потому что воевать еще и с Китежем было проблематично. А если придется, то союзники в княжестве им уж точно не помешают. Особенно на самом высоком уровне, раз уж они с Ярополком пока решили этот уровень признавать. В том числе, в контексте возможности выдать за наследника престола свою дочь. Хотя об этом еще нужно было поговорить в будущем.
Чего признавать Велеслава была не готова, так это того, что вогулы все еще были живы, ходили по их земле и думали, что им это позволено. После того, что они сделали. После всего, что они сделали! И эта тема для обсуждения была куда как болезненнее. Княгине казалось, что уж в ней-то она уступить никак не готова, не намерена и не собирается. Все вогулы должны были быть мертвы, как можно скорее, а желательно принесены в жертву Змею путем сожжения. И если Ярополк начнет с этим спорить, то количество скандалов в их доме вырастет в разы.
- Пусть умрут все, - несколько растерянно отвечает Велеслава, нахмурив брови. Она не вполне понимает причину, по которой Ярополк вдруг переменился в своих настроениях. Что это такое было? Почему он вдруг решил, что они кого-то должны оставлять в живых? Нет, конечно, в прошлом, когда речь шла о возмездии, они не обсуждали, кого точно отправят на тот свет во имя павших невестки и внука, но вогулы посягнули не на кого-то там! На их семью. На их наследие. На сына Рогволода и его жену. Разве он не понимал?! И почему, если они не знали пощады к их городу и невестке с внуком, Ярополк с Велеславой должны были? Разве не было их долгом утопить их в крови за то, что они сделали?
- Ярополк, я не понимаю, - говорит она в растерянности и неодобрении, а затем поворачивается к нему, не вставая со стула, и поднимая на мужа глаза, - Ты ведь осознаешь, что они убили жену Рогволода и нашего внука, да? Пролили нашу же кровь на нашей же земле. Чердынь еще неделю исходила столбом дыма, помнишь? – она хотела, чтобы он помнил, чтобы знал, что она требует не бездумного убийства, а возмездия, - А мы за это отправим их на войну и позволим умереть достойной воинской смертью? За то, что они сделали с нашей семьей? Н-е-е-т, - тянет она убедительно, заглядывая супругу в глаза, - Они ведь должны все сгореть. Все до последнего. Потому что если ты не пресечешь это сейчас, то все повторится. И снова пострадает наша семья. Слышишь?
- Подпись автора