Признаться, Ригинлейв была растеряна заявлением племянницы относительно их вероятной новой родственницы. Прежде всего, потому что она никогда не слышала от этой девчушки, чтобы она выражала свою неприязнь к человеку, характеризуя её такими яркими образами. Асхильд была ещё мала, невинна и несколько наивна, а потому большинство людей вызывали у неё любопытство и искренний интерес, а вовсе не отвращение, неодобрение, порицание или предвзятость, даже если они были не слишком хороши собой. Пару раз Ригинлейв доводилось наблюдать за игрой детей во дворе в Ростунгхейме, и помнится, что Асхильд не брезговала игрой ни с детьми сильно ниже её по статусу, ни с сыном кухарки, у которого во все лицо было огромное родимое пятно во все лицо, и даже девочка с ожогом, оставившим некрасивые шрамы не вызывала в ней никакого отвращения, скорее даже сочувствие. Так почему же теперь племянница выражала свои эмоции подобным образом? На то было две причины. Либо местная княжна действительно отличиласьаотличилась самым негативным образом – была не в пример уродлива, да настолько, что даже доброе сердце Асхильд не помогло ей увидеть в девочке, что-то приятное и хорошее, либо та вела себя с племянницей неподобающим образом и обижала ее, и в таком случае, настало её время платить за свои грехи. Потому что обижать племянников Ригинлейв не мог никто. Даже Вигмар, пусть он и всегда делал это ненарочно, а потому что не особенно понимал, что-то в девчоночьих предпочтениях, интересах и взглядах, а равно был не слишком терпим к проделкам Асбьорна, хотя и из глубокой тревоги, беспокойства и любви к нему самому.
- Асхильд, вам здесь было плохо, вас обижали? – спрашивает женщина тихо и на ругаланнском, уверенная в том, что здесь вряд ли кто-то говорил на языке северного соседа. Не только потому что язык их был сложен в освоении, но и потому что это не имело ровным счётом никакого смысла. Вся Аркона давно говорила на общем и даже в самом Ругаланне и половина населения не знала ругаланнский, не считая это обязательным.
Племянница могла бы и не отвечать. Спросила ярл с вполне конкретной целью – увидеть реакцию на вопрос. Если детей могли запугать, приказать им молчать о дурном обращении, угрожать им самим или их близким, то первичную реакцию никак не обманешь, она все равно выдаст все, каким бы талантливым актёром ни был ребенок. Асхильд ничем не показала, что их кто-то обидел, навредил им или любым другим способом оказал на них давление. Напротив, она удивлённо подняла глаза на тётку, а затем очень решительно покачала головой, – Нет, вовсе нет. Нас встретили яблоками в карамели и всякими странными сладостями, представлением с куклами и шутами, подарками и играми. Мы вчера целый день играли в разные игры с другими мальчиками и девочками, ходили на конную прогулку и веселились. Правда, мне и Асбьорну дали покои в разных концах палат и сказали, что нельзя заходить из одних в другие, но зато мы вместе играли в саду и брату тоже было очень весело. А почему ты спрашиваешь? Нас кто-то должен был обидеть? Думаешь, эти люди хотят причинить нам какое-то зло? – это всегда искренне удивляло Асхильд, ещё с тех времен, когда её забрали в Брускеруд ради её безопасности и безопасности брата. Но тогда они все точно знали, что да, есть человек, который хочет причинить им с братом зло. И не только им. Противостоять этому было не только желательно, но просто необходимо. А теперь? А теперь княгиня не знала точно, что надо ответить. Потому что сама не понимала, хотел ли кто-то причинить им зло или дело было в том, что Асбьорн для девочки-огра был единственным вариантом когда-нибудь выйти замуж. Оставалось надеяться, что он пока не дал никаких клятв и не совершил непоправимого. В противном случае, придётся разбираться с этой ситуацией, как ярлу Ругаланна, а это был не самый желательный исход для них всех. Самый желательный был тот, где они быстро уберутся отсюда и никто и никогда не узнает, кто именно прибыл ко двору князя Михаила Псковского.
- Нет, дорогая, я вовсе так не думаю, – ни к чему было обременять племянницу своими тревогами. Если им и угрожал опасность, то они с Вигмаром с этим непременно разберутся. Позже, – Я просто думаю, что Асбьорна обманули и будет лучше донести до него это, чтобы подменыш не стала случайно членом нашей семьи, женой твоего брата, – да и вообще, о чем они тут говорили? Мальчику было рано жениться. Четырнадцать лет? Зачем вообще заключать брак в таком возрасте? Даже если предположить, что какой-нибудь наставник непременно расскажет о премудростях обращения с женщиной в спальне, то для чего? Вряд ли дети, которым хотелось бегать по двору с мечом, непременно «отомстить беловодским крысам» и играть в тавлеи, пока тошно не станет, были доступны все грани чувственных удовольствий. О том, чтобы дети заводили детей вообще не шло никакой речи. Что из них вырастет, чему их сможет научить отец-пятнадцатилетка и не доведется ли такому ребёнку расти сиротой после первого же отцовского похода – все это были вопросы, на которые в Слави точно не смогут ответить ничего внятного. Дикий край, дикие обычаи и дикий подход к воспитанию детей. А Асбьорн ведь и был ребенком! Как вообще можно было рассматривать его в качестве мужа для своей дочери?
Признаться, безотносительно мыслей о своём первом браке, который Ригинлейв теперь и браком-то не считала вовсе, она была рада тому, что они с Вигмаром поженились именно в таком возрасте, когда буйство дурного подросткового нрава уже закончилось, когда вопросы морали и нравственности, верности, чести и долга давно перестали быть моральной дилеммой, когда твёрдость руки была сравнима с твёрдостью характера и когда они точно знали, чего ожидают от их отношений, друг от друга и от их совместного будущего. Поженись они в возрасте Асбьорна или даже когда впервые встретились в драконьем логове, довели бы друг друга до ручки намного раньше, чем достигли бы своих тридцати. И брак, полный осознания, понимания, любви и взаимного уважения казался куда более правильным, чем то, что Асбьорну пытались навязать теперь. Хорошо, он не желал ждать так долго и мечтал о браке пораньше. Никто не стал бы ему запрещать. Но в четырнадцать... Да, в четырнадцать это казалось весьма опрометчивым решением, даже если ты – хэрсир.
Между тем, за разговорами с Асхильд они уже успели преодолеть достаточное количество коридоров, комнат и поворотов, чтобы теперь обнаружить себя в просторном и светлом помещении, пожалуй, даже довольно приятном, хотя и далёком от того, к чему привыкли на севере. Убранство было весьма впечатляющим. Комната ширмами разделялась на части, была застелена дорогими тканями, повсюду валялись подушки и были расставлены низкие столы. Подразумевалась возможность сидеть на полу, что и делали присутствующие здесь девушки в количестве восьми штук. Кто-то из них бренчал на арфе, кто-то играл в какие-то неизвестные игры, кто-то читал, а кто-то вышивал. В целом, женщины этого дома вовсе не вызывали отвращения своим видом или своими занятиями. Они были довольно типичными представительницами Слави, дочерьми своего князя-отца, из числа тех, что Ригинлейв успела увидеть, совсем не отталкивающими. И все же, княгиня тотчас же поняла, о чем шла речь, когда племянница заявила, что её брат намеревается жениться на огре. Это не нуждалось ни в каких пояснениях и никаких вопросах. Асхильд даже могла не указывать в сторону полноватой черноволосой девушки, что сидела за вышивкой у самого окна. Её редкие усы были не слишком привлекательны, но этот вопрос решался в бане воском в два счета, так что Асбьорн мог вообще никогда ничего не узнать. Её полнота тоже была вопросом решаемым, да и в общем-то, проблема эта была довольно условная, потому что все во всех княжествах знали, что лучше взять в жены женщину с широкими бёдрами – больше шансов на успешные не единичные роды и меньше шансов на то, что она больна туберкулёзом, чахоткой или ещё чем-нибудь.
Но все-таки было кое-что, что в детском сознании маленькой северянки, которая никогда в жизни не видела таких людей, что вполне оправдывало название «огр». И это кое-что ни в какой бане исправить было просто невозможно. И никакими родами затмить тоже. В некотором смысле, даже наоборот. Ведь вся проблема заключалась в том, что девушка перед ними была чернокожей. И на фоне своих белолицых сестёр, а особенно на фоне светловолосых, светлоглазых и светлокожих Ригинлейв и Асхильд, не заметить это было бесконечно сложно. Нет, не то, чтобы в иных случаях княгиня не обратила бы на это внимание, но представить, как на это отреагирует Асбьорн, ни разу не видевший даже кожу, запекшуюся на солнце до состояния лёгкой бронзы, женщине было несколько затруднительно, если не сказать больше. Страшно.
- Хульдрина мать... – многозначительно протянула женщина на чистейшем ругаланнском, затем закрыла себе рот рукой, понимая, что ругается прямо перед Асхильд, но та вместо удивления посмотрела на ярла, кивнула головой и добавила, – Вот именно, – и в этом было куда больше мудрости, чем способны были выдать иные взрослые.
Ольга, поняв, что гостьи очень впечатлились видом будущей родственницы, стала рассказывать о том, что Михаил ещё до восшествия на престол путешествовал по дальним краям, откуда привёз чернокожую наложницу. Все дивились её красоте, но та, увы, родила единственную дочь и умерла в родах. Михаил души не чаял в малютке, да и не чает до сих пор, так что его идея состояла в том, чтобы поскорее отыскать девочке хорошего супруга, которым, без сомнения, мог бы стать Асбьорн. И учитывая, что княгиня использовала формулировку «мог бы», кажется, она понимала, что проблема действительно существует и она вряд ли разрешится легко и быстро.
- Я прошу прощения, княгиня, но мне нужно срочно увидеть супруга. Я кое-что забыла ему сказать, – забыла сказать ему, чтобы быстро брал Асбьорна, сажал его на коня и бежал, куда глаза глядят. А они с Асхильд отвлекут на себя внимание. Про чернокожих женихов-то, за которых никто не хотел выходить замуж тут не было ни единого слова.
- Боюсь, что сейчас это невозможно, дорогая Ранхильд. Вы увидитесь с мужем в ваших покоях, когда они будут готовы, или недолго, на прогулке в саду уже после ужина, – женщина старается быть любезной, но она это зря. «Винланд», что болтался на поясе Ригинлейв, недвусмысленное намекал на все возможные последствия неверного ответа. А этот ответ точно был неверным. Неизвестно, до чего бы дошёл этот разговор, не случись так, что в светлицу зашёл слуга с явным намерением, что-то сказать княгине. Они перекинулись парой слов, и судя по тому, как побледнела Ольга, речь шла о чем-то плохом. А судя по тому, как она стала кутать в платки ярла и её племянницу, кто-то вообще умер.
Уговорить переодеться северянок не удалось, да и в платки они закутались очень неохотно. Ригинлейв чувствовала себя по-идиотски и полагала, что Вигмар непременно её засмеет, пусть и беззлобно. Имеет право. Такое ему видеть ещё не доводилось. Путь до мужской трапезной они проделали довольно стремительно, и войдя внутрь, женщина так широко распахнула глаза, глядя на супруга, что он сразу смог безуслолвным образом понять, что у них наличествует проблема.
Вопреки стремлениям Михаила усадить женщин подальше от мужчин, ярл подошла к Вигмару и Асбьорну, на что последний тотчас же отреагировал поднятием со своего места с тем, чтобы уступить его ярлу. Княгиня тепло улыбнулась мальчику, коснулась его плеча и села рядом с супругом. Слуги тотчас же заменили тарелку, но Боги свидетели, есть женщине вовсе не хотелось.
- Именем матери Фригг, прошу тебя, скажи, что ты не договорился о браке, а Асбьорн не дал никаких обещаний, – свое беспокойство женщина тотчас же заливает целым кубком вина. Хорошего вина. Хоть что-то здесь ведь должно было быть хорошим, правда, – Помнишь, мы как-то ходили в набег далеко на юг? – она улыбается, точно рассказывая мужу, что-то очень приятное, хотя это и близко не так, но у Михаила не должно было возникнуть никаких подозрений. В том, что они возникнут, однако, сомнений не было. Женщина ведь говорила на ругаланнском за общим столом. А это было очень невоспитанно для жены хэрсира, – Там были люди с чёрным, как уголь, цветом кожи, – она нервно вздыхает, заглядывая Вигмару в глаза, – Если не хочешь внуков, в которых все будут тыкать пальцами, потому что их не отмыть ни в одной басту, забираем Асбьорна и Асхильд, к черту свадебные дары, бежим отсюда. Иначе нам не спастись.
- Подпись автора
