Когда Ольга сбилась со счета выпитых Ульрихом кубков хмельного, у нее еще оставалась надежда на то, что он он упьется настолько, что отключится прямо в общем зале, под какой-нибудь из лавок. А потому покинула трапезу раньше супруга, рассчитывая выспаться и прийти на тренировку с Халбрандом отдохнувшей. Их общение не становилось теплее, уровень доверия и транслируемой к ней ненависти оставался прежним, а физические нагрузки все еще давались ей с большим трудом, так что силы Ольге точно пригодились бы. Но Ульрих вместо того, чтобы продолжить пить, решил отправиться вслед за своей женой, чтобы в очередной раз выяснить отношения. Или как он это сам для себя называл?

- Что ты себе позволяешь, женщина?! - он скорее рычит, как боров, чем говорит, как человек, несет от него, впрочем, соответствующе, так что Ольга из последних сил сдерживается, только бы не скривиться, - как ты смеешь уходить раньше меня и оставлять меня одного? - хватка его пальцев на ее запястье становится опасно крепкой, она пытается выхватить руку, но делает только хуже, - куда ты собралась, беловодская тварь, а?

- Мне больно, - Ольга старается сохранять спокойствие и говорит тихо, но уверенно, - я хотела лечь спать, я устала, Ульрих.

- От чего интересно? Ты же ничего не делаешь, потому что ни на что не способна! - Ульрих рычит и с силой дергает ее руку, Ольга оступается, ахает от боли, мужчина кидает ее в сторону, с силой ударяя о стоящую рядом лавку.

На теле Ольги паутиной созвездий рассыпаны синяки разных оттенков. Какие-то из них отдают желтовато-зеленым  уже почт не видны. Какие-то отливают синим, переходящим в коричневый. Какие-то пылают ярко, пунцовые и совсем недавние. Не каждый из них - дело рук Ульриха, какую-то часть она получила на тренировках с Халбрандом, но супругу о том неизвестно. И потому, когда он грубо задирает ее платье, рвет ткань, не справляясь со шнуровкой на спине, он не обращает внимания на следы и отметины, ком испещрено тело Ольги.

- Бесполезная, ни на что не годная, мерзкая, тварь, - Ульрих берет ее силой, со спины, как животное, коим он и является, не обращая внимания на ее всхлипы  вскрики, игнорируя ее слезы, но настораживается, когда ему кажется, что замечает в ее реакции какую-то перемену.

Но он слишком пьян, чтобы понять, что именно не так. Если бы он соображал более ясно, то понял бы, что Ольга больше не умоляет его остановиться. Она больше не просит его. И вообще не произносит ни слова. Ведь все слова, которые она говорила, она говорила одними лишь губами, обращая их к самим богам. Она призывала Тюра стать свидетелем ее клятвы, в которой обещала Ульриху возмездие. Однажды она отплатит ему за все то, что он с ней совершал. Однажды, его кровь непременно окропит ткань ее одежд, брызнет каплям на лицо и солоноватый вкус, который она ощутит на кончике языка, когда оближет ее, будет вкусом ее победы.

До самого утра она не спит. Боль не позволяет расслабиться, лишает ее покоя. Пока Ульрих храпит, развалившись на шкурах, уложенных поверх остова кровати, Ольга пытается обработать свои травмы целебными мазями. Кажется, в этот раз он сломал ей ребро, когда бросил на лавку. Ольга осторожно ощупывает себя и с трудом сдерживает крик. Слезы катятся по ее щекам, но, когда приходит время первым рассветным лучам появиться на горизонте, она натягивает на себя привычный уже костюм для тренировок, и выскальзывает незаметно из дома. Если она хочет его убить, нужно быть сильной. Стать сильнее Ульриха она никогда не сможет. Ольга понимает это и не питает пустых надежд. Но она будет сильнее по духу. Она выкует свою волю в огне ненависти Халбранда и та станет ее главным оружием.

- Но я пришла, - сегодня у нее нет сил на их обычные препирательства и Ольга предпочла бы молчать, - давай начнем.

Она туго обмотала туловище тряпичными лентами, надеясь, что уменьшит подвижность ребер, а вместе с нею и боль, но каждый вдох давался ей с трудом, и она не была уверена, что не выдаст своего истинного состояния Халбранду. Но она определенно попытается.

Подпись автора

я — нож, проливший кровь, и рана, удар в лицо и боль щеки,

орудье пытки, тел куски; я — жертвы стон и смех тирана.

Кажется, свои силы она переоценила. Каждое движение, даже самое маленькое, доставляло боль, которую Ольга терпела с трудом. Она упорно сжимала челюсти, чтобы не позволить непрошенному крику слететь с языка, да так сильно, что слышала скрип собственных зубов. От усилий на лбу проступила испарина. Хельга упрямо подняла с земли щит, как велел Халбранд, не обращая внимания на то, как в момент потемнело в глазах, стоило ей нагнуться и потревожить травмированые ребра, затем попробовала нанести удар, следуя очередному указанию. Но, когда он велел остановиться и обождать, вздрогнула, как застигнутый на месте шалости ребёнок, с ощущением того, что её обнаружили и поймали на лжи.

- Что? - она переспрашивает, не сразу понимая, чего он от неё хочет, но смотрит настороженно на то, как Халбранд медленно и осторожно приближается. Он держит руки на виду, демонстрируя отсутствие оружия и угрозы, как будто Хельга не знает, что он может придушить её голыми руками, - показать что? Может, мне ещё и раздеться перед тобой? - она борется с желанием отступить назад и одерживает победу.

Хельга остаётся на месте, но щит не опускает. Ребра горят от боли, дышать тяжело, отчего ей приходится делать маленькие и короткие вдохи, словно собаке, утомленной жарой. Из-за этого её мутит и кажется, будто земля под ногами едва заметно плывет, ускользая и лишая опоры, как обманчивая и коварная поверхность болота, затянутая мягким слоем почвы, прикрытой травой. Зря она сегодня пришла. Но как бы отреагировал Халбранд, не явись она на тренировку, ни о чем не предупредив? Решил бы, что сдалась? Ещё чего. Такого удовольствия она бы ему не доставила. Никому из них. Халбранд стоит прямо напротив нее. Всего в каком-то шаге. Возвышается над ней, как скала, перекрывая солнце. Она смотрит на него снизу-вверх, исподлобья, как заяц, на волка. Но как заяц, готовый побороться за свою жизнь прежде, чем волк её заберет.

- Если мы не планируем продолжать, я пойду, - она отбрасывает щит в сторону, словно это он виноват во всех её бедах, а затем разворачивается, чтобы сделать шаг, но в этот момент перед глазами все плывёт и земля предательски выпрыивает из-под ног.

Хельга успевает подставить руки и ударяется о песок тренировочного поля ладонями. Голова кружится, так что она не спешит подниматься сразу, но, когда чувствует руку Халбранда на своём предплечье, предпринимает слабую попытку сбросить ее.

- Всё... нормально, давай продолжим... - она бы хотела сказать "завтра", но не уверена, что завтра эта же история не повторится, - через пару дней.

Должен же Ульрих отстать от неё хотя бы на это время? Он ведь уже выместил свою злость, нужно ведь дать ей накопиться снова?

Подпись автора

я — нож, проливший кровь, и рана, удар в лицо и боль щеки,

орудье пытки, тел куски; я — жертвы стон и смех тирана.