Отсутствие князя в столице Чердыни всегда было для Велеславы событием малоприятным, морально сложным и ответственным, потому что княжество он неизменно оставлял ей и рассчитывал по возвращении не увидеть пылающее зарево родных земель. Порой задача казалась княгине почти неисполнимой, невыносимой и вообще поставленной только с тем, чтобы раздражать ее еще больше, но если кого-то в своей жизни она не хотела огорчать и расстраивать и до кого-то ей и впрямь могло бы быть дело, то этим кем-то, вне всякого сомнения, был и оставался Ярополк. К тому же, в этот раз он обещал вернуться очень скоро, потому что смотр ополчения, которое отправится в Гардарику со дня на день, а равно общение с князьями, которые не то, чтобы поддерживали эту идею в большинстве своем, не могло растянуться слишком надолго, даже в приграничных областях. Это, тем не менее, было отличной причиной утвердить свою власть, примелькаться местной знати, а заодно не раздражать Велеславу тем, что знать там была отнюдь не та же самая, что при их правлении. В сотый раз заводить разговор о том, что чертовы беловодцы даже привычные им древние искорские роды почти извели, не хотелось – только расстраивать мужа и саму себя. Так что, остаться в столице, вне всякого сомнения, было хорошей идеей, даже с учетом того, что муж и сын рискованно оставили с нею невестку. Впервые. И уезжая, Ярополк, конечно же, в сотый раз напомнил жене, что Совьон ни в чем не виновата, и что если захочется спалить ее на костре, следует вспомнить о том, как сильно это расстроит их сына.

О том, как сильно это расстроит их сына, Велеслава не думала. Он же не думал, когда женился на вогулке, о том, как расстроит мать. Но дело было в том, что княгиня вовсе не собиралась причинять никакого зла невестке. После их тайного соглашения о том, что часть вогулов они все-таки сожгут, потому что те, без сомнения, этого заслуживают, отношения между ними не то, чтобы наладились, но заметно потеплели, и теперь Велеслава с Совьон не только ели за одним столом, но невестке даже позволено было жить в основной части княжеских палат, а не где-то на третьем-четвертом дворе, где привычно размещали служилых людей и их свиту. Это было больше, чем Всеволод и Ярополк могли рассчитывать, потому что, конечно же, означало, что Совьон пользуется покровительством и защитой своей свекрови. А это значило, что костры с большей долей вероятности воспылают во имя ее защиты, а не для нее самой.

Как бы там ни было, а обе женщины довольно мирно проводили время в Чердыни, вычищенной под ноль после покушения на Всеволода, а потому совершенно безопасной. Велеслава развлекала себя тем, что наблюдала за строительством храма Громовержца и школы, облетала прилежащие земли в соколином обличии, и то и дело ожидала каких-нибудь вестей от мужа, с которым они могли переговариваться по зеркалам хоть каждый вечер. Но вести, как ни странно, пришли вовсе не от мужа, а от крестьян из приграничных областей. Будь там неподалеку супруг, следовало бы сообщить ему, но он находился в ровно противоположной части Искора, и беспокоить его глупыми крестьянскими жалобами Велеслава не собиралась. Твари из подземелий? Разлом на границе? Вздор. Так ей поначалу показалось, так что в заданном направлении был отправлен крошечный отряд из трех всадников. Велеслава обещала следить за благополучием Искора, и было бы нехорошо, если бы, что-то случилось без ее ведома, а разгребаться все, в итоге, пришлось бы Ярополку.

Вернувшиеся из своей разведки дозорные, принесли, однако, вести, которых княгиня не ожидала и которых вообще не желала слышать. Разлом на границе все-таки был, а в нем обнаружился подземный город. И к сожалению для самой себя, женщине пришлось признать, что она понимает, о чем идет речь, как понимает и то, что крестьяне и воины не сошли с ума, не лгали и не подверглись злому колдовству. Просто с тех пор, как этот вопрос поднимался в последний раз, границы Искора стараниями правления династии наместников, ощутимо подвинулись не в пользу княжества, и город, некогда бывший частью их земель, теперь оказался не только под землей, но и на границе сразу трех княжеств.

Настроение Велеславы серьезно испортилось, о происшествии она сообщила мужу. Ярополк просил ее быть благоразумной, послать жрецов, но самой никуда не ехать, но в конечном счете, им удалось договориться, потому что оба они знали, что ничего хорошего от города, ушедшего под землю еще во времена их правления, ожидать не приходится. Тем более, раз оттуда лезут твари всех видов и порядков. И хотя это-то как раз была сфера деятельности Ярополка, дела иного толка сейчас занимали его куда больше, чем это. И Велеслава предпочитала, чтобы так оно и оставалось.

- Хочешь поехать со мной? - спросила княгиня невестку, когда весь двор уже знал, куда княгиня уезжает, хотя и не знал, с какой целью. Она и сама не знала. Ведь город этот был огромной проблемой, когда стоял на земле. Что ожидать от него, когда он оказался под землей, Велеславе было и вовсе неизвестно. Но Совьон ответила, что хочет, и княгиня сообщила о том, что Драгану – их воеводе уже четыре тысячи лет – предстоит обеспечивать безопасность и княжеской родственнице, а не только одной лишь княгини. И хотя мужчина и бровью не повел, женщина отлично знала его мысли в этот момент. Все они были непечатной бранью.

Велеслава любила Искор. И путешествия по нему доставляли ей удовольствие. А потому, она не жаловалась ни на холод, ни на шатры на холмах, продуваемых со всех сторон, ни на чрезмерную заботу Драгана о безопасности. Они ехали к приграничной области, там и впрямь едва ли можно было говорить о мире и покое и безо всяких тварей подлунного мира, так что, вполне вероятным оставалось наткнуться на чей-нибудь вооруженный отряд, будь то хоть разбойники, хоть части войска, направляющихся в Беловодье или Гардарику.

К разлому они прибывают посреди ночи. С высокого холма плохо виднеется его уродливый зев, но будучи колдуном, нетрудно было ощутить его ауру. И да, по ощущениям Велеславы, в этом была замешана какая-то магия. Но проверять это ночью женщина не собиралась, а потому повелела спуститься с холма в долину, разбить лагерь, выставить дозорных и развести костры. Если слухи о сущностях правдивы, едва ли им удастся избежать встречи с ними в ближайшем будущем.

Ночь, как ни странно, проходит довольно спокойно. Просыпается княгиня поздно, солнце уже высоко к тому времени, а весь лагерь давно уже не спит. Женщина умывается, позволяет рабыням одеть ее, кутается в шерстяной плащ, щедро подбитый мехом, пьет ягодный отвар, после чего выходит на улицу. Погода стоит тихая, ясная, и сейчас в этом отчего-то усматривается зловещее предзнаменование, а вовсе не повод для радости. Все еще довольно холодно, пусть уже и наступила весна, так что большинство людей жмется к костру, и Драган встает, чтобы уступить княгине место там же. Но она лишь качает головой и велит ему собираться. Все они отдохнули достаточно, чтобы свежим взглядом увидеть путь в Навь.

- В нашей вере есть три мира, Совьон. Явь, Навь и Правь. Явь – мир, в котором живем мы, Правь – мир, в котором существуют Боги и Божественный закон, а Навь… - она вздыхает, когда они уже стоят на пригорке над разломом, который черной пастью выделяется среди уже подтаявшего снега, и выглядит так, будто он здесь, чтобы сожрать их всех, - А Навь, это мир мертвых, но равно мир чудовищ, монстров и тварей всех порядков. Он принадлежит Маре, Карачуну и Велесу, - которого Велеслава знает и которому поклоняется под именем Змея, все еще нося на себе печать жречества, - И этот разлом выглядит точно так, как следует выглядеть вратам в мир тьмы, скорби и смерти. Но когда-то здесь все было по-другому, - мрачно заключает княгиня, еще какое-то время смотрит внутрь, с трудом различая очертания строений и даже улиц, как если бы земля не разрушила город, а просто медленно поглотила его, сохранив все, кроме жителей.

- Готовь людей и веревки, Драган. Будем спускаться.

Подпись автора

Фоборг оставался все такой же дырой. Как и осенью, когда Вигмар оказался здесь впервые. И даже начавшееся строительство, изрядно продвинувшееся несмотря на зимние месяцы, не могло скрасить этого впечатления.
Даже хуже, оно лишь усиливало его, ведь напоминало об их с Ригинлейв свадьбе. О его несбывшихся мечтах. О том, что он вел себя, как последний дурак, прислушиваясь к каждому пожеланию жены и надеясь, что в ответ она  не будет глуха к его просьбам. О том, что он видел в ней лишь любимую женщину и упорно не желал видеть в ней ярла, который привык действовать так, как ему угодно, не интересуясь мнением своих подданных.
Что ж, за свое прозрение ему пришлось заплатить сполна. Признаться, в глубине души Вигмар до сих пор не мог смириться с тем, что Ригинлейв могла так с ним обойтись. Что просто наплевала на его чувства, зная о них, но не считая нужным к ним прислушиваться, как не прислушиваются к мнению преданной собаки, продавая ее новому хозяину. И так ли уж важно, во имя чего: Ругаланна или себя самой – она это сделала.
Мысль об этом выжигала душу огнем, а вынужденное бездействие в усадьбе, где самым большим развлечением становились поимки сбежавшей из сарая курицы, лишь усугубляло этот огонь, не позволяя отвлечься от него ни на мгновение.
А потому бонды, традиционно явившиеся на порог Фоборга с жалобой, стали настоящим спасением из рутины и собственных душевных терзаний.
Как оказалось, они были с приграничных земель удела. И причиной, побудивших их отправиться в долгий путь, стали странные существа, заполонившие леса вокруг их деревни. Существа, нападавшие и на скот, и на людей, которых не видели в здешних краях прежде.
Наверно, можно было бы счесть это очередным бредом их фантазии, принявшей за странных существ особо крупных росомах или слишком голодных волков, если бы не вмешательство жреца, который в отсутствие Вигмара успел завестись в Фоборге, как мышь в мешке с зерном.
Жрец уверял, что странные существа – не вымысел, и что они идут из разлома в земле, который образовался после недавнего землетрясения на границе трех княжеств. И пускай его слова вызывали не больше доверия, чем слова бондов, проверить и те, и другие все же стоило.
- Собирай людей, - приказал Вигмар Модольву, собираясь взять с собой достаточный отряд, чтобы при необходимости перебить всех странных тварей за один раз, а не кататься потом к границе каждый месяц. Но в то же время планируя и оставить в Фоборге достаточный гарнизон для его защиты, на случай, если странные твари доберутся и в их края.
Узнав, что он собирается ехать, жрец даже переменился в лице. Сперва просто мотался за хэрсиром, что-то бормотал про проклятье, наложенное на какой-то древний город алатырским жрецом за отказ принимать веру Китежа, советовал не ехать к разлому, а под конец и вовсе предложил сообщить о случившемся в Хольмгард и дождаться отряда, посланного ярлом.
Впрочем, после последнего его предложения, Вигмар одарил жреца таким взглядом, что тот сразу заткнулся, ретировался и больше не попадался ему на глаза до самого отъезда.
***
Ехали налегке, предпочитая пополнять провизию охотой – благо установившаяся весенняя погода никак этому не препятствовала. А лошадей загрузили тем, что могло помочь им разобраться со странными существами и местом, из которого они появлялись: оружием и веревками.
- Как думаешь, откуда мог взяться этот разлом? – поинтересовался Вигмар у Модольва, коротая поездку разговором. А затем, припоминая треп жреца, поделился услышанным. – Этот служитель богов, что путался у нас под ногами во время сборов, говорил, что на месте разлома когда-то давно и в самом деле был какой-то город.  Но однажды земля под ним провалилась, поглотив все строения и людей. И случилось это, потому что в городе поклонялись каким-то своим богам, и не хотели принимать алатырь, за что алатырский жрец проклял их поселение.
Звучало все, словно какая-то сказка, которыми балуют на ночь детей. Но даже если в словах жреца была толика правды, то как провалившийся под землю давний город мог быть связан с разломом и лезущим из него тварями?! Если город провалился давно, то почему разлом появился только сейчас?! И были ли загадочные твари теми самими жителями города, результатом проклятья превращенными во что-то странное?!
После Ирия и его жутких улиц Вигмар не удивился бы ничему. Впрочем, были или нет – особого значения это не имело. Их задача не проверить правдивость жреческой байки, а избавить бондов от обрушившейся на них напасти.
***
Уже при подъезде к разлому стало понятно, что они будут здесь не одни. Разбитый у самого провала в земле лагерь Вигмар заметил издалека, как заметил и незнакомые флаги на шатрах, и достаточное количество охраны – явно не ополчения с вилами и не разношёрстную компанию наемников, а опытных хирдманов, которые обычно сопровождают людей знатных, а не зажиточных, но простоватых бондов или мелких торговцев.
Их появление для охраны также не осталось незамеченным. Та засуетилась, готовясь взять подъезжающий отряд на прицел луков и арбалетов.
Хирдманы, поняв это, тоже потянулись за своим оружием. И предупреждающе вскинув руку, чтобы не допустить кровопролития, а также придержав своего коня, Вигмар произнес, обращаясь к двум женщинам, которые резко выделялись на фоне вооруженных воинов и, судя по своим нарядам, явно были не простого происхождения.
- День добрый, госпожа. Меня зовут Вигмар Соларстейн. Я не враг и не желаю причинить вам вреда.
Кем были женщины – сказать было трудно, может быть родственницами какого-нибудь удельного князя, приехавшими, как и он сам, разобраться со странностями, творящимися в этом месте. А может быть жрицами из какого-нибудь богатого храма.
В любом случае, странно было видеть их здесь одних, в сопровождении охраны, но без присутствия знатных мужчин. Ведь, насколько Вигмар знал, в Арконе женщинам не слишком позволялись подобные вольности.
Впрочем, нарушение арконовских законов волновало его не слишком. А потому он продолжил:
- Я хэрсир Йерринга – ругаланнского удела на границе со Славью, - скрываться и называться чужими именами Вигмар смысла не видел. Ему нечего было бояться ни на землях Слави, ни на землях Искора. Да и Беловодье, будь проклят тот мирный договор, что заключила Ригинлейв, с недавних пор перестало быть для него хоть сколько-то опасным. - Мои бонды сказали мне, что из этого разлома лезут странные твари, которые вредят их скоту и поселениям. И я приехал сюда, чтобы узнать так ли это и остановить это.
Хотелось верить, что отряд незнакомцев собрался здесь по тому же поводу, и они смогут объединить свои усилия. Ну, или, по крайней мере, не мешать друг другу.
Вигмар еще раз скользнул взглядом по женщинам, пытаясь хотя бы понять, кем они могли приходиться друг другу. Однозначно не мать и не дочь. Даже больше, та, что помладше, выглядела явно не так, как большинство арконцев. Словно иноземка. Рабыня из чужих краев. Но глядя на ее наряд и ее украшения, назвать ее служанкой или простолюдинкой не повернулся бы язык. А значит, следовало не гадать, а просто дождаться ответа.

Подпись автора

Любопытство, то, что двигало  людьми, колдунами, жрецами и воителями, князьями и чернью. Как смерть, не делая различия, природа познания толкала порой на весьма опасные поступки. И никто не думал о том, что обретенные знания, увиденные собственными глазами чудеса или страшные злодейства, навсегда изменят и мир и отношение к нему, а быть может более того Познание, как цель, обретя своё воплощение, одним махом способно лишить живое существо важной составляющей - цели! Быть может Вацлав хранил эту мудрость всегда, а возможно, обрел совсем недавно и с благодарностью опытной мудрости. Но, так или иначе, он определил для себя, что  жажда познания, то самое любопытство, удовлетворить которое так стремиться любое думающее существо, таит в себе великую опасность. Недаром возникла поговорка - многие знания - многие печали.

Те знания и даже откровения, что стали ему доступны в стенах Китежа как ученику, а после как члену Великого Круга, укрывал он не с трепетом, но с  бережностью благодарного хранителя. Как и его "братья", принесшие клятву у стола Совета, он не раскрывал никому и никогда. Будь откровения старых предсказаний провидцев или заключенные в артефактах разных земель магические силы, не по доброй воле становились колдуны носителями этих знаний, но каждый, на чьи плечи водружалась новая ноша был покорен и терпелив, неся ее на себе. Письмо, заставшее Вацлава в Ладоге не оставило выбора колдуну Белого Города. Пока Совет требует действия, он подчиняется, кольцо принадлежности магам Великого Круга,почти жжет мизинец, когда покручивая тяжелое украшение, нареченный Змеем читает письмо. Глаза быстро пробегают по скупым строкам. Загадки и опасность, будь он молод и горяч, как в первые дни знакомства с Сольвейг, теперь ликовала бы его душа новому "приключению". Вот только теперь видит он за завесой  тайны, поведанной ему, лишь смертельную опасность. Впрочем он велит седлать лошадь и простившись с женой выходит из терема не только ведомый смиренным подчинением.Твари, появлявшиеся по слухам на окраинах трех княжеств не были вымыслом пугливых крестьян. А коль скоро Вацлаву и Сольвейг предстоит столкнуться с противостоянием за право ее сыновей на венец и трон Искора и Беловодья, очистить эти земли от угрозы - также есть немаловажный повод. Вацлав в своей власти, все еще обличенный регалиями богоподобного жреца и колдуна Великого Круга, отказывается от предложенной в сопровождение свиты и только одного человека избирает попутчиком. Юный князь, с недавних пор не только признавший в Вацлаве наставника, но и защиту, которой прежде был обласкан только вкупе с материнской заботой, стал в этой поездке единственным, кого пожелал видеть рядом Владыка, лишний раз в глазах князя Яровита подтверждая особый статус Ратибора.
Впрочем 7 человек дружины, так или иначе, обязательный состав личной охраны - пребывают к месту разлом, оставаясь чуть в стороне, когда оказывается, что немало любопытствующих и неравнодушных собралось подле опасной расщелины.

Незнакомцы, и те, с кем едва не скрестили мечи, сейчас не имеет значения. Спешившись Вацлав резко берет решительный ход в сторону прилаживающих  веревки  к повозкам и лучникам на изготовку.
- Я маг Великого Круга, Вацлав Змей,  - он мог бы говорить тише, когда поднял пропускным знаком амулет Китежа, висевший на шее. Но как и прежде для некоторых это имя имело вес, от того тетива скрипит, отпуская напряжение готовых к выстрелу стрел. - Со мной княжич Беловодский Ратибор. Волей Белого города и правом Владыки.... этот разлом есть опасный проход в место, где невозможно будет управиться мечами и секирами - он смотрит по очереди на Модольва и Вигмара. Кивает им, раз уж знакомство сводить им вновь не придется, тем подтверждая  почтение. Здесь нет противостояния княжеств, войны или попытки отыграть первенство. Сила, опасность - все это он ощутил бы и как человек, а сейчас еще и знает, как жрец и колдун.
- Спуск  в город может быть опасен - с моим почтением  - Вацлав ровняется с хэрсиром и двумя незнакомыми ему женщинами, по одежде и регалиям одна выше второй по положению. - От Белого города, Беловодья и Китежа, полагаю нам следует с опаской, но договорясь действовать прежде, чем кто-то из нас окажется внизу. Город, который находится под землей, скрывает великую опасность. и чудовища, порожденные им лишь малая их толика.
- Госпожа, хэрсир Вигмар знает меня и вам уже довелось услышать, что я здесь не как прохожий, вы же в этих местах как правительница земель Искора, если могу судить верно? - как он узнал? Что ж, век Вацлава был долог, и видел он многих князей, но Велеслава как и супруг ее никогда не были просто правителями земель княжества. Впрочем личного знакомства им до сих пор свести не удалось

Вопреки необходимости исполнить завещанное Советом Великого Круга, Вацлав понимает, что не сможет действовать в обход собравшихся здесь одной волей колдуна и жреца. Посему приходится избрать путь куда более извилистый. Но сейчас он предпочтет обойтись врагами только из чрева земли, не увеличивая опасность не только для себя, но и для княжича. А там, он сможет изловчиться и оказаться в подземном городе именно там, где нужно.

Подпись автора

Если мертвые народа Совьон никогда не умирали, перерождаясь во что-то, то оставалось надеяться на то, что никому из них не довелось переродиться в этом месте и даже близко к нему. Потому что его скверну княгиня ощущала, как ей казалось, самой кожей. И вряд ли дело было только в том, что она знала, что в месте этом жили отъявленные безбожники и мерзавцы, для которых не находилось ничего святого. И хотя, как мать искорского народа, она не должна была думать в таком ключе, когда им с мужем сообщили о том, что проклятый город ушел под землю, Велеслава тихо заключила «поделом». Ведь даже ей, презревшей всякую человеческую мораль и человеческие же представления о правильном и неправильном, было неприятно думать о том, что в их землях происходило нечто подобное.

- Он ушел под землю в наше с Ярополком правление, еще до того, как наместники Беловодья убили нашего старшего сына и заняли престол в Огненных палатах Чердыни, - мрачно произносит женщина, собирая рыжую копну волос в косу, а затем перехватывая ее лентой, - И если хочешь знать мое мнение, то кто бы ни отправил это проклятое место прямиком в обитель Велеса, он оказал нам всем большую услугу, и я бы не возражала, сделай он это снова… - она перекидывает косу через плечо и покрывает голову легким, точно туман поутру, светлым платком, соблюдая не то одной ей ведомую предосторожность, не то обычаи, которые были живы в Искоре точно так же, как и во всей Арконе, но не имели определяющего значения для княжеской семьи, потому что таковой они стали еще до того, как все эти обычаи появились. Велеслава намеревается рассказать невестке все, что ей известно, но продолжить не успевает. Потому что другой вооруженный отряд, приблизившийся к расщелине, приводит все окружение в движение. В мгновение ока натягивается тетива луков и обнажаются мечи. И это, пожалуй, было верно в текущих обстоятельствах. Шла война, приграничные земли никогда не бывали безопасны. Так что за реакцию Драгана женщина благодарна. Впрочем, в его способностях корректно оценивать ситуацию и принимать верные решения, женщина не сомневалась буквально никогда.

Как ни странно, но незваные гости сходу явственно дали понять, что никакого кровопролития не желают вовсе. Сейчас было самое время усомниться в их словах, ведь перед ними были северяне, а северяне с точки зрения этой войны были им врагами, хотя спроси саму княгиню, она куда большими врагами считала Беловодских, что погубили ее сына и узурпировали власть в ее княжестве. Но приблизившиеся мужчины и впрямь не казались агрессивно настроенными. И это было ценно. Потому что разлом сам по себе был пастью гигантского неведомого чудовища. Кормить его хоть своей, хоть чужой кровью, Велеслава уж точно не собиралась. Вместо этого она коротким жестом руки велела вернуть мечи в ножны, но все еще не опускать луки. Вера княгини в добрые намерения была велика, но в наивности она замечена не была ни прежде, ни теперь.

- Здравствуйте, господин, - вежливо ответила Велеслава, глядя прямиком на северянина без тени смущения или попыток его изобразить, даже если по каким-то там консервативным представлениям ей и следовало, - Меня зовут Велеслава Чердынская, я – княгиня Искора, - колдунья поклясться готова, что она чувствует, как напрягаются ее телохранители, и прежде всех остальных – Драган, стоит ей это произнести. В текущих обстоятельствах их можно понять, но женщина отчего-то уверена, что им ничто не угрожает даже после этой новости. Лгать, притворяться простолюдинкой и делать вид, что ничего не ведаешь во имя собственной безопасности, конечно, могло быть умно, но только на первый взгляд. Потому что опасность, что крыл в себе этот проход в Навь, была куда более осязаема, чем разногласия текущей войны.

- Это – Совьон Чердынская, - она указывает на девушку неподалеку от себя, - Вогульская княжна, моя невестка и удельная княгиня Полазны, - женщина вовсе не ожидает, что их новый знакомый, назвавшийся Вигмаром, знает все земли Искора, но даже если знал, что Велеслава не лгала, так что опасаться ей было ровным счетом нечего, - А это – Драган, - мужчина по левую руку от нее дергается, все еще не убирая ладони с рукояти меча, - Глава княжеской дружины. Не сочтите его грубым. Времена нынче неспокойные, оттого он и неприветлив, - женщина коротко улыбается, силясь разрядить обстановку, но затем все-таки добавляет, - Я боюсь, что слухи правдивы. Этот город знаком мне еще с тех пор, как стоял не на границе княжеств, а в Искоре. И не под землей, а на ней. Разлом не сулит нам ничего хорошего. И если вы пришли, чтобы разобраться с этой бедой, то в этом деле мы – союзники, а не враги… - она хочет сказать, что-то еще, но появление новых всадников прерывает беседу. Мужчины вновь вскидываются, натягивая тетиву сильнее, но от чего-то Велеслава и теперь уверена в том, что в этом нет никакой нужды. Она спокойно выслушивает новоприбывших, отмечая, что и с их стороны очень любезно представиться, чтобы не рядить и не водить никому ненужные хороводы вокруг сути. В этом месте врагов быть не должно и не могло. Потому что все они были едины перед тварью, которая разверзлась у них под ногами.

- Добро пожаловать Ваше преосвященство… - все так же вежливо отзывается Велеслава, а затем бросает очень поверхностный взгляд на Ратибора. Значит, и потомки убийц ее сына прибыли. Надо же, как причудливо испытывает, порой, судьба.

«Интересно, если обратиться соколицей и вцепиться ему в лицо, он свалится с коня прямиком в пропасть?..», - дурная мысль, жестокая. Да и никчемная к тому же. Врагов надлежит сжигать в пламени. Все остальное было полумерами.

«Роговолода это не вернет», - звучит в голове голос супруга, благодаря артефакту, что позволял им изредка обмениваться мыслями на расстоянии. Сейчас это было как никогда вовремя. Для мальчишки. И для миссии, что все присутствующие на себя возложили.

«Зато успокоит его неотмщенный дух», - дерзко возражает княгиня Ярополку.

«Его дух успокоится тогда, когда успокоится мятежное сердце его матери», - мягко упрекает муж, точно зная, что она сейчас сжимает пальцы в кулаки, не в силах совладать иначе с клокочущим гневом.

«Значит, он будет скитаться между Явью и Навью вечно».

- И княжич, - выдыхает она, совладав с собой, хотя усилия, которые для этого пришлось приложить, пожалуй, того не стоили. Ну, кому стало бы хуже, если бы у Беловодских стало на одного княжича меньше? Да и всем было известен древний искорский закон. За павшего сына берут двоих. Так что, если бы Ярополк не заключил этот чертов мир, Велеслава собственными руками взяла бы сердца обоих княжичей, носивших в своих жилах кровь убийц ее сына. Но теперь она была связана политическими обязательствами. И во имя Искора надлежало помнить о своем княжеском долге первее материнского. Ведь Рогволод уже пять сотен лет был мертв. А Искор все еще жив. И сердце его билось у нее в груди.

- Кому, как ни мне, Владыка, знать, что спуск в этот город может быть опасен? Его расцвет пришелся на наше с супругом правление. Его падение пришлось на наше с супругом правление. И даже первый заложенный камень этого проклятого места пришелся на наше с супругом правление, - она шумно вздыхает, явственно давая понять, что хотела бы, чтобы это не было так. Но оно было.

- Благодарю за беспокойство, но полагаю, что нам не время бояться и пугать друг друга тем, что мы найдем внутри, - Велеслава обращается ко всем присутствующим, - Мы все здесь, полагаю, с одной и той же целью: узнать, что на дне, почему разлом появился теперь и как это исправить, - причем «как это исправить?» было вопросом важнее всех прочих, но подводка к нему состояла в вопросах не менее важных.

- Если желаете, можете воспользоваться гостеприимством нашего лагеря, - княгиня жестом указывает на знамена, виднеющиеся чуть дальше, и развевающиеся на ветру над белыми шатрами, - Забудем об арконских разногласиях. Искор готов предложить и свое гостеприимство, и свои знания, - к моменту, как Велеслава заканчивает говорить, все луки и мечи уже опущены. Драган недоволен и обеспокоен, но его никто не спрашивает. Один из воинов подносит колдунье зажженный магическим пламенем факел, и она подходит с ним к самому краю. Лишь с тем, чтобы вытянуть руку и бросить источник огня вниз.

Летит он достаточно долго, и не думая гаснуть по мере падения. Но, наконец, с треском касается земли, и магическая вспышка пламени, на несколько секунд озаряет дно, где-то посередине города. Становится возможным различить уродливые, лишь отдаленно похожие на человеческие, фигуры, которые дико вопят и спасаются бегством, явственно опасаясь света.

- Они боятся огня и света. Хорошие новости. В полдень солнце будет падать прямиком в разлом – в это время там будет безопаснее всего, - она не добавляет «если мы выживем», но думает об этом. И разглядывает то, что можно разглядеть, пока первые двое воинов спускаются по длинной веревке вниз, вооруженные факелами, как оружием, а не только, как источником света.

- Ваша Светлость, обвяжите себя за пояс, а затем вставьте ноги и упритесь сюда и сюда, - Драган показывает княгине, как надо, явственно не рассчитывая на то, что она сможет спускаться, как все, - Княгиня Совьон… - он мнется, силясь начать объяснять и ей тоже, словно сомневаясь в том, что вогулка способна понять искорский. Велеслава раздраженно щелкает у дружинника пальцами перед глазами, - Драган, Совьон говорит и на искорском, и на общем, хватит вести себя с ней, будто она с луны свалилась, - и дружинник повинуется. Объясняет, как следует действовать, и ей тоже, а затем еще раз проверяет правильность «страховки» на Велеславе.

- Держитесь крепче за веревку, вот здесь, где я завязал узел. Я спущу Вас очень медленно, Вольга примет внизу, я пойду следом, - на лице его читалось «надеюсь, князь никогда об этом не узнает», но они оба знали правду.

От высоты на мгновение захватывает дух, но единственной доступной альтернативой было обернуться соколицей и спикировать вниз. Все бы ничего, но обернуться женщиной, полностью обнаженной перед группой мужчин – слишком сомнительная забава, которую точно не оценил бы супруг. Об этом княгиня и думает все то время, что веревка мягко, почти без рывков опускает ее все ниже и ниже, а свет факелов становится все ярче и ярче. Вскоре Велеслава видит даже как воины пытаются развести на скалистом уступе огонь. Хорошая идея. Не только тепло и безопасность, но и ориентир – будет видно, когда они спустятся по полупесчаной насыпи к самому городу, который уродливым склепом разверзся немногим ниже.

- Все в порядке, Ваша Светлость? - отвязывая княгиню, интересуется Вольга. Женщина коротко кивает, глядя на то, как следом идет Совьон, так же ровно и без трудностей. Увы, спуск обещал быть единственным, что пройдет для них без трудностей. И не нужно было быть пророком, чтобы отчетливо это понимать.

Подпись автора

Дурные вести не сидят на месте, наверно, именно эта поговорка подходила к сложившейся ситуации как нельзя лучше. И в данном случае под дурными вестями были слухи о странных тварях, лезущих из разлома. А на месте не сиделось представителям окрестных княжеств, слетевшихся к разлому, как мухи на… из уважения к искорской княгине и ее невестке Вигмар мысленно докончил «на мед», хотя при взгляде на Вацлава и княжича ему даже мысленно хотелось думать вовсе не о меде, о чем-то куда менее неприятном.
Наверно, в том, что они с колдуном и сыном Владимиром встретились снова и именно здесь, было что-то злобно ироничное. Ведь, именно колдун и княжич стали причиной их с женой ссоры. Ведь если бы не их предложение о перемирье, от одной мысли о котором даже скулы сводило от злости, они с Ригинлейв не разругались бы в пух и прах, и он не оказался бы в Фоборге, не принял бы ноющих об очередной беде бондов, и не отправился бы сюда.
А впрочем, скулы сводило не только от самого перемирья, хотя оно и казалось Вигмару до невозможности постыдным, оскорбительным, обесценивающим все те жертвы, что принес Ругаланн, борясь за свою свободу. Примириться с сыновьями того, кто едва не погубил твой край, вместо того, чтобы выпустить им кишки в бою?! Чем это отличалось от того, чтобы на коленях приползти к Святогору, вымаливая у него прощение?!
А самым гнусным было то, что одним миром дело не ограничилось. И в этом явно чувствовалась мерзкая лапа колдуна. Только он мог додуматься до такого: скрепить мир еще и магической клятвой о том, что правящие дома Ругаланна и Беловодья не смогут причинить вред друг другу. А если кто-то из них эту клятву нарушит и убьет своего противника – то умрет сам. Только трус мог опуститься того, чтобы защитить себя подобным способом. Трус и мерзавец, а впрочем, другими сыновей Владимира Вигмар и не видел.
И не хотел бы их видеть до самого Рагнарека. Но боги рассудили иначе. Ради злой шутки? Или ради какого-то замысла? Кто знает, может быть, Отец Ратей свел их намеренно, чтобы дать Вигмару возможность избавить Ругаланн от позорного договора, и сделать это так, чтобы не навредить этим своей жене. Как бы он ни был зол на нее, как бы не не разделял ее странную тягу к миру с кем угодно, допустить, чтобы Ригинлейв умерла, чтобы с ней случилось что-то плохое, он не мог. Потому что любил ее больше Ругаланна и собственной жизни вместе взятых, несмотря ни на что.
И последняя мысль о воле богов и избавлении Ругаланна от договора, пришедшая в голову, оказалась неожиданно интересной. На мгновение, Вигмар даже подумал о том, чтобы развернуться и сделать вид, что уезжает, не желая оставаться в подобной компании, а затем, выждав время, вернуться, обрезать веревки и устроить обвал, чтобы навеки погрести Вацлава и Ратибора в разломе, с мерзкими тварями, в компании которых им обоим и было самое место.
Наверно, если бы не присутствие княгини Велеславы, он бы так и поступил. Но реализовать свой замысел в присутствии ее хирдманов, или как говорили в других княжествах – дружины, у него вряд ли получилось бы. А обнажать против них меч у Вигмара не было никакого желания. Он не хотел ссориться с искорцами, которые не участвовали в войне на стороне Беловодья и не сделали Ругаланну, а его понимании, ничего плохого.
А потому, подавив на время свое желание, Вигмар лишь скользнул по Вацлаву и княжичу холодным взглядом, никак не подтверждая и опровергая их знакомства прежде, и ответил лишь женщинам.
- Я рад нашему знакомству, госпожа Велеслава… Госпожа Совьон. Хотя предпочел бы, чтобы оно состоялось в других обстоятельства. Не из-за странных тварей, тревожащих наши земли, а в медовой зале Хольмгарда, где вы были бы нашими почетными гостями.
И с этими словами спешился, отдавая приказ хирдманам готовить верёвки. Хлопнул по плечу Модольва, добавляя:
- Возьми с собой с десяток людей, - больше вряд ли имело смысл. Не зная, куда они идут, большой толпой они будут лишь мешать друг другу. Десятка воинов вполне хватит, чтобы отразить опасность, с которой способен справиться человек. А если не хватит – то и сотня им не поможет. – Остальные пусть разобьют лагерь наверху и дожидаются нашего возвращения.
Наверно, можно было отдать приказ, чтобы в том случае, если они с Модольвом не вернутся – оставшиеся наверху сделали все, чтобы не позволить Вацлаву и княжичу выжить. Но в глубине души Вигмар боялся, что и этот приказ колдовство расценит, как посягательство на жизнь Беловодских с его стороны, и отыграется на жене. А потому предпочел промолчать, надеясь, что боги пошлют ему возможность избавиться от врагов так, чтобы не навредить самому дорогому в его жизни человеку.
Факел, брошенный Велеславой в пропасть, высветил жуткие морды странных существ, которые и в самом деле показались Вигмару чему-то похожими на людей. Что там говорил Модольв? Что твари имеют имена и даже разговаривают?! И в самом деле получалось, что те, кого они считали чудовищами, были когда-то жителями погребенного города. Интересно, знает ли Велеслава, как подобное могло случиться?
А впрочем, спросить об этом можно было и позже, а сейчас известие о том, что странные твари боятся огня и света, заставила скорректировать приказ:
- Готовьте больше факелов. И стрелы с обмоткой, чтобы можно было поджигать. Возьмите пару бурдюков с водой, так, чтобы хватило на всех на целый день. О еде не беспокойтесь – это я беру на себя.
Колдовской скатертью, добытой ими еще в Ирии, Вигмар прежде пользовался лишь тогда, когда они только начинали обживаться в Фоборге. Потом поводов не было. Так что он и не сразу о ней вспомнил, но успел кинуть в седельную сумку в последний момент. А теперь, достав оттуда, сунул за пазуху, беря с собой. И жестом приказал начать спускаться вниз.
Спуск занял не так много времени. И в скором времени все они уже стояли на земле – той, что были на дне разлома, но мало чем отличающейся от той, что находилась на поверхности. Здесь даже местами виднелась трава – только пожухлая, словно мертвая. И оно было объяснимо, солнечный свет, струившийся сверху, было слишком тусклым.
- Симпатичный у вас питомец, госпожа, - произнес Вигмар, бросая взгляд на рысь, которую княжеская невестка предпочла взять с собой. Присутствие зверя его нисколько не беспокоило. А в том, что животные слышат и чуют куда лучше людей, он знал на своем опыте, так что рысь вполне могла если их не защитить, то хотя бы предупредить об опасности.
- Зажигайте факелы, - это предназначалось Модольву. – Ты, ты и ты, - Вигмар ткнул пальцем в нескольких хирдманов, - держите луки наготове.
А затем обернулся к Велеславе.
- Простите, что отвлекаю разговорами госпожа. Но там, наверху, вы сказали, что знали этот город, когда он еще не был погребен под землю, - думать о том, что стоящей перед ним женщине сотни, а может быть, тысячи лет было как-то непривычно. И даже не слишком приятно. Компания колдунов никогда не была той, которую Вигмар предпочитал. Но выбирать не приходилось, и нужно было с ней мириться. И если выбирать между Вацлавом и княжичем и искорской княгиней, Вигмар, не задумываясь, выбрал бы вторую. – Может быть, вы знаете, что именно с ним случилось? До меня доходили слухи о проклятье Китежа? Это так? Или проклятье вымысел, а во всем виноваты жители города и случившееся с ними – кара богов?
Хирдманы, тем временем, держа в руках луки с зажженными стрелами, расходились в стороны от места спуска, освобождая его остальным. Тем, кому Вигмар в глубине души сейчас отчаянно желал сорваться, упасть и сломать себе хребет.

Отредактировано Вигмар Соларстейн (2023-06-04 18:58:38)

Подпись автора

Мог ли колун оказаться в месте разлома прежде, чем стен Гардарики достигло послание Китежа? Могли предвосхищая наущение Совета, вспомнить услышанное и прочитанное, сложить во едино и предположить, что в земном чреве,  помимо великой опасности есть великая силая, обладание коей столь востребовано богоподобными колдунами в стенах Белого города? Пожалуй, он и впрямь подозревал нечто такое, пока до Ладоги на наконечниках горящих стрел прилетали послания о бесчинствах чудовищных тварей и их неукротимой жажде изничтожения всего живого. Впрочем силу, сокрытую в разломе, настоятельная речь послания могла заметно превознести, а желание братьев по Великому Кругу обретали с тем очертания обыкновенной жадности до власти. Ведь ничто не абсолютно в мире, пронизанном магией. А значит все, чего достигнет Китеж заполучив себе дополнительное превосходство -  благость осознания собственной неколебимости. Вацлаву никак не верилось, что даже обретя небывалой мощи оружие, Белый город выступит против дальних княжеств с желанием обратить в Алатырь неоспоримой силой. Впрочем он все еще был неволен воспротивиться власти Совета и действовать исключительно своим именем. Пока было не время для открытого отступничества. И дабы не утратить ни влияния, ни поддержки Китежа сей час, колдун отправил утвердительный ответ с обещанием, что если останется в живых исполни волю Совета.

Сольвейг спросила его, перед отъездом, терзают ли его сомнения. Озвучила это лишь от того, что знала наверное, но даже получив ответ не воспротивилась сопровождению супруга младшим сыном. Да и могла ли она что-то противопоставить рьяному желанию княжича, когда своей пылкостью он грозил воспламенить землю под ногами собственного коня. Вацлав укрыл от жены то, что надобно было укрыть, не тревожа ее, но открылся во всем, что предполагало его участие. Помимо Ратибора в сопровождение сам ВАцлав выбрал из княжьей дружины тех, кто уже был с ним в поездке в Ругаланн. Воины не дрогнувшие перед мечами хэрсира и его форингов, теперь встретив недавнего врага у края опасного разлома, живой стеной эта дюжина солдат встанет к  плечу, укрывая щитами и легкой походной броней Владыку и княжича от любой посильной их оружию угрозы. Вацлав выбрал тех, в ком увидел не только преданность Ратибору, но расположение к себе, поскольку понимал, что оказавшись здесь едва ли сможет позволить себе тратить силу, на убеждение дружинников в необходимости слышать только приказы Беловодского наследника и Китежского колдуна. Коснувшись плеча Ратибора, ВАцлав тихо проговаривает, пристально взглянув на ругаланнцев. Скупое приветствие не оставляет сомнений - даже отвечая призывы Велеславы, их гнев и презрение не смирить. Так и останется кипеть, подталкивая всадить нож в спину - впрочем от  этого сила магии самого Вацлава убережет их обоих без труда, да и Ратибору он уже открыл несколько хитрых приёмов, один даже без одобрения Сольвейг, встретив впрочем неохотное согласие.

- Держись подле меня, чтобы не было, вот, - его рука аккуратно перекладывает в поясную сумку Ратибора пару небольших мешочков с заговоренной травой. - надеюсь не пригодится, но на случай раны, вотри горстью, позволит терпеть боль и остановит кровь. - не желал бы он давать юноше такого напутствия. Однако суровость настроения ругаланнцев может стать куда меньшей угрозой перед лицом грядущей опасности. Всё это происходит тогда, когда им удается спуститься в разлом и оказаться рядом с княгиней и остальными. Здесь они на равных, как бы кто не чурался другого, памятуя былую обиду и Вацлав поддержит это "перемирие" пока самому ему требуется не ждать удара в спину от  внезапных компаньонов.
- Если глаза не врут, то город этот не магией возведен из земной тверди, что светлейшая княгиня уже и подтвердила, а значит помимо тварей, что выбрались на све,т здесь всё еще могут обитать те, кто возводил стены из камня и глины - он кивает вперед на хорошо заметный силуэт строений. Факелов вокруг зажжено столько, что воздух вокруг и без того плотный целиком пропитывается прогорклым теплом.
- Пока солнце в зените мы можем продвинуться вперед значительно, но до темноты выбраться отсюда нам придется тем же составом - он смотрит на Вигмара, после на Модольва и окидывает взглядом свиту княгини и "свою подмогу" - немалый отряд. Возможно что-тот откроется в пути, но сколько мне известно здесь должны быть жрецы - те, что поклоняются богу не благоволящему никому из нас. - помимо сказанного прислушивается Вацлав к мыслям, чужим и не самым благостным. Он не удивляется тому, что на уме у северян, но в разум ведьмы не спешит без приглашения, которое едва ли получит. Пиетет перед Чердынскими заслужен и даже перед лицом опасности не будет им попран.

- Если нам удастся договориться с кем-то, кто разумен и облечен силой, нее даст ли это нам шана избавить от опасности скорее и с меньшей потерей? - он обращается снова к княгине Искора, которой известно о здешних жителях больше прочих. Однако она не спешит поведать всего, что знает. - А кроме того, если выбравшиеся из под земли чудовища не просто дикие твари, обнаружившие лазейку в наш мир, но направленные чужой волей паразиты - разве не лучше знать лицо врага - на этих словах снова взгляд его схлестывается прищуром северных  воинов. За довольно долгую жизнь ВАцлав хорошо усвоил силу женской мудрости против мужской вспыльчивой натуры. Будь то княгиня, ведьма или воительница,женщина способна была в миг остановить жар собственного гнева (что сам колдун наблюдал не единожды) и рассудить здраво, спасая от губительного столкновения буквально всех. И потому все почтение его обращено к Велеславе, которая уже выказала ему и Ратибору расположение, вопреки , как он помнил имеющейся кровной обиде к Беловодским. Кто-то из дружинников сталкивается плечом с форингом Соларстейна и лязг походной одежды перемежается бранью, пока концы веревок, по которым они спустились закрепляют крепкими узлами на выступах камней.

-Не теперь, вокруг опасность - ему все же приходится, вихрем унять зарождающийся гнев и обратить своих воинов на ровне с ругалланцами исключительно к дороге вглубь разлома.

Отредактировано Вацлав Змей (2023-06-11 10:30:51)

Подпись автора

Сжечь их всех. Сжечь все вокруг. Сжечь проклятый разлом. Сжечь чудовищ. Сжечь. Сжечь. Сжечь. В каждом из этих слов, повторенных мысленно вслед за Совьон – музыка, прекраснее которой Велеслава никогда в своей жизни не слышала. В такие мгновения пламя отражается в глазах женщины, треск поленьев звучит в ушах, а всякое тепло становится сравнимым с теплом огня, к которому княгиня испытывала особую, непреодолимую страсть, несравнимую теперь даже с желанием покончить со всем и сделать так, чтобы в этом городе больше ни одна тварь не восстала из земли, или откуда они вообще там восставали?

Вообще-то Совьон была права. Княгиня Искора знала тысячу способов, что-то поджечь, испепелить, превратить в ничто при помощи огня. Для этого не обязательно было даже спускать вниз, вовсе нет. Горючих материалов, как несложно было догадаться, в Чердыни хватало. Вот только они все равно все были здесь. Почему? Потому что, что-то глубоко внутри Велеславы говорило ей, что город вовсе не был полон одних лишь опасных тварей, что разлом разверзся через много сотен лет вовсе не случайно. Были ли вообще случайности в Арконе в последнее время? И имела ли женщина пяти тысяч лет возраста все еще верить в них? А потому, да, она рассчитывала, что здесь они найдут не только потенциально смертельную опасность, но и ответы на вопросы, которые еще не успели сами себе задать. Велеслава точно не успела. Ведь все ответы у нее, привычно, были готовы заранее.

- Музыка для моих ушей, Совьон, - улыбаясь, женщина выпутывается из платка, поправляет огненные волосы и глядит куда-то далеко вперед, - Не знаю ничего, что не мог бы победить огонь, - задумчиво добавляет она, единовременно отметив подкованность невестки в вопросах очищения от зла и ее решительный настрой. Пожалуй, тут было, чем гордиться. И Велеслава именно так и поступила бы, но мысли ее в эти самые мгновения были далеко.

«Не надо. Не иди, если боишься. Драган и сам знает, что надо делать» - голос мужа в голове чист и тверд, но они оба знают, что она не отступит, даже несмотря на все страхи прошлого. Их было немало. Даже колдуны многих тысяч лет возраста интуитивно опасались того, чего не понимали. А понять этот город и его жертвы было невозможно.

«Это и наша вина тоже. Следовало посмотреть этому страху в глаза еще раньше. Тогда, всего этого бы вообще не случилось», - отвечает Велеслава. Она хочет добавить, что-то еще, но к счастью для перспективы их бесконечного спора с мужем, голос нового знакомого отвлекает от беседы в собственной голове, напоминая о том, что здесь есть и другие люди, и они заняты тем же, чем и она сама: хотят защитить свои земли от скверны этого поганого места. С этой точки зрения, скрывать что-либо не имело никакого смысла. И Велеслава намеревалась поделиться всем, что ей известно. Или было известно, ведь она не знала точно, насколько актуальны были сведения, известные ей прежде.

- Не извиняйтесь. И зовите меня просто Велеслава. Мы не в тех обстоятельствах, которые требуют чрезмерного формализма, - вполне благодушно отзывается женщина, нутром улавливая шевелящееся неудовольствие Драгана, который не испытывает доверия ни к одному из прибывших, а от того и не ценит дружелюбия, что кажется ему чрезмерным. Раскрыть рта, однако, он не решается, покуда его никто не спрашивал, и это воистину бесценно.

- О проклятии Китежа, вероятно, будет лучше расспросить китежского Владыку, - она вежливо кивает на Вацлава, давая понять, что если проклятие и было, то ему об оном известно будет намного лучше, чем кому бы то ни было еще, - Но Искор всегда был несколько волен в своих трактовках Алатыря, а потому, если Вы спрашиваете моего мнения, то я полагаю, что версия княжича несколько более близка к реальному положению дел, - она вздыхает, глядя куда-то вдаль и задумчиво потирая запястье, - В этом городе действительно занимались магией в формах, которые едва ли одобряются хоть колдунами Китежа, хоть колдунами острова Туманов, - она вновь вежливо склоняет голову, проявляя, тем самым, уважение к чужой вере и к чужим обширным знаниям, пусть и не особенно близким ей самой, - Формы эти не знали ни границ морали и нравственности, ни даже границ того, что ученые называют гуманизмом. Человеческие и животные жертвоприношения, ужасающие эксперименты, создания чудовищ, исследования материй, неподвластных даже многим колдунам. Да, все это правда. Но что еще они делали в своих лабораториях – мне неизвестно, потому что мы с мужем запретили и местным колдунам, и местному старосте заниматься тем, чем они занимались. И они, как утверждали сами, повиновались, - она презрительно хмыкнула, давая понять, как относится к этому утверждению, - По мнению других, они лишь стали проводить свои эксперименты более скрыто, тайно, насколько это было возможным. И в один из дней, как я полагаю, они доигрались. Зашли слишком далеко. Непозволительно. Покарали ли их за это Боги, Китеж или другие колдуны, мне неизвестно. Просто город ушел под землю в одночасье. Да ушел так, будто его никогда и не было. Только вспаханная черная земля поверх. И ничего больше. Но я отчего-то думала, что он когда-нибудь вернется. Хотя и не думала, что вот так, - вот так непредсказуемо, не к месту, да еще и в сравнительно сохранном виде. Ведь даже отсюда виднелись строения, которые хоть и были затронуты разрушением, все-таки сохранились намного лучше, чем сохранялись после иного землетрясения.

- Боюсь, воевода, что этим тварям вовсе не приходилось выживать после ухода города под землю. Боюсь, что это его магия либо пробудила погребенных здесь жителей, трансформировав их во что-то ужасное, либо последствия экспериментов местных колдунов вырвались наружу из-за подземных толчков, что были замечены здесь незадолго до открытия разлома. И не буду таить: если это правдиво, то дела наши плохи, потому что мне неизвестно, как исправить подобное зло и подлежит ли оно исправлению. Что вообще может человек сделать против столь безумной жажды познания, что она не чурается даже противоестественной жестокости к ближним? – это, впрочем, был риторический вопрос. Ответа на него Велеслава не знала, но надеялась узнать в процессе. Потому что если они ничего не смогут сделать, а «просто сжечь» не поможет, то вся Аркона окажется в опасности.

- Верите ли Вы, Владыка, в то, что если и есть здесь, что-то, что мыслит подобно нам и говорит подобно нам, его можно назвать разумным? И бывают ли разумны дикие звери, что рвут свою добычу на части не потому что голодны, а потому что такова болезнь, что заставляет их делать это? – спрашивает Велеслава, посмотрев на Вацлава с надеждой на то, что он скажет, что-то утешительное, что-то, что заставит ее поверить в возможность и впрямь изгнать зло из этой земли. В этом смысле женщина была, прежде всего, не колдуньей, но княгиней. А княгиня желала, чтобы границы ее земли были спокойны.

- Если бы земля разверзалась всякий раз, когда она не выносила скверны, Ваша милость, она бы поглотила армию Вашего предка, Василия Собирателя, когда он пришел, чтобы забрать наше княжество и убить моего сына, целиком, - и голос ее звучит так звонко и так спокойно, как если бы говорила княгиня о чем-то простом и поверхностном. Но от собственных слов сильнее сжалось сердце. И ладонь в кулак тоже.

- У меня есть старая карта города и предместий. Не знаю, насколько она полезна теперь, но… - жестом Велеслава дала Драгану понять, что он должен показать рисунок присутствующим. А сама, выждав всего несколько мгновений, направилась по песочной насыпи вниз.

Подпись автора

Но вопреки его желаниям никто из беловодцев так и не сорвался, и не грохнулся в пропасть, ломая себе шею. Так что пришлось лишь стиснуть зубы, мирясь с их компанией внизу. Хотя бы на какое-то время.
Но если мириться с обществом колдуна и княжича и приходилось, то общаться с ними Вигмара не заставила бы никакая сила в этом мире. А потому на предложение Велеславы узнать больше о проклятье Китежа у представителя этого самого Китежа вызвало у него лишь нервное подергивание правой щеки, когда-то давно располосованной вражеским клинком и до сих пор хранящей на себе шрам, пусть и ставший с годами почти незамеченным.
Ничего спрашивать у колдуна он не собирался. Впрочем, и сказанного княгиней Искора было вполне достаточно, чтобы до конца осознать в каком именно месте они оказались и чего им здесь ждать. Много веков назад местные колдуны заигрались в свои колдовские игры, и в результате погребли целый город заживо.
«Всегда знал, что от колдунов одни неприятности» - пронеслась в голове привычная фраза. Но учитывая, что сейчас они с Модольвом находились в компании как минимум двух колдунов, лучше было оставить ее при себе.
Впрочем, даже колдун колдуну мог оказаться рознь. И ответ Велеславы Ратибору, рискнувшему заговорить о скверне и разверзающей под ногами земле, вызвал у хэрсира мрачную усмешку. Он понятия не имел, чем так насолили ей предки Беловодских, но уже за одних только общих врагов готов был ее уважать.
«А вы умеете разбираться в людях, ваша светлость» - мысленно съязвил он, и тут же обернулся к спутнице княгини. Рысь на ее руках, словно самая настоящая женщина, а не дикий зверь, услышав добрые слова в свой адрес и, удивительным образом поняв их, тут же начала прихорашиваться.
И наблюдая за этой сценой, Вигмар не смог удержаться от шутки.
- Все женщины любят комплименты, - а затем добавил уже серьезнее. – Близость смерти еще не означается ее неотвратимость, Совьон, так что все в наших руках и в руках норн, что сплели нить нашей жизни, ни в чьих больше.
Даже если это не руки, а когтистые лапы, и не людей, а чудовищ из подземного города.
Развернутая воеводой Велеславы карта заставила его отвлечься от разговоров. Судя по изображению, город это был совсем не маленьким. Особенно по меркам Ругаланна, где большую часть поселений составляли деревеньки и фермы на несколько десятков жителей. Наверно, он и с Хольмгардом мог бы потягаться своими размерами.
- Как думаешь, куда нам стоит направиться в первую очередь? – спросил он у Модольва, провожая взглядом Велеславу.
Судя по всему, ждать их женщина не собиралась, уже выбрав направление для себя и своей спутницы. Что ж, значит им с форингом следовало поступить так же, и пойти куда угодно, только не в ту сторону, куда сейчас собирались беловодцы.
Последние явно направлялись на запад. Значит, им… на север?
- Пойдем к ясеню? – предложил Вигмар, тыча пальцем в карту на изображение дерева, которое и своим видом, и своим названием напоминало легендарный Иггдрасиль. Кто знает, может быть, оно и в самом деле им окажется. И скачущая по нему белка принесет им ответы мудрого орла о том, как уничтожить подземный город и его обитателей.
Впрочем, на карте дерево казалось куда более похожим на исполинский ясень, чем вживую. Хотя какая-то магия в нем точно была. И местным обитателям она не нравилась.
По дороге к ясеню несколько подземных тварей бросились на них из-за руин, но огненные стрелы быстро отправили их в небытие. Остальные, не желая разделить их участь, держались поодаль, выжидая удачного момента, и выдавая свое присутствие либо глухим рыком, либо странными звуками, и в самом деле похожими на непонятную человеческую речь. Но по мере  приближения их отряда к ясеню, отстали, явно отпугиваемые его странным светом. И это позволяло слегка расслабиться после не самой приятной прогулки по выжженной мертвой земле.
- Смотрите, здесь какие-то письмена, - произнес Овейг, первым подходя к древесному стволу. Вряд ли он умел читать, но зачем-то склонился над вырезанными на коре символами, вглядываясь в них и прижимаясь к стволу рукой. Вздрогнул, словно его обожгло, попытался отнять руку, но получилось у него это не сразу. А когда, наконец, отнял, растерянно охнул, ощупывая собственный бок, все еще не заживавший до конца после битвы в Скагене. – Рана зажила… А жрецы говорили, что до лета не затянется.
И пока другие хирдманы с неверием и удивлением разглядывали его внезапно затянувшуюся рану, сам Вигмар продолжил вглядываться в руны на дереве, пытаясь их прочитать. Вот только никакого смысла в них не было. Отдельные бессвязные обрывки слов.
- Смотрите, эй… да у него лицо! – это уже выдохнул Хагир, обошедший ясень по кругу, и теперь растерянно тыкающий в тот пальцем.
В первое мгновение Вигмар ему даже не поверил. Но обойдя ствол, и в самом деле увидел на том человеческое лицо с закрытыми глазами.
- Давайте уйдем отсюда, - забормотал кто-то из хирдманов. – Я слышал о духах деревьев. Говорят, он способны свести человека с ума. И убить его, просто прикоснувшись к его груди.
Но прислушиваться к бредням деревенских старух Вигмар не собирался. Они пришли к ясеню, чтобы получить ответы мудрого орла. Что ж, в отсутствие орла сгодится и говорящее дерево. И с этой мыслью он приложил ладонь к коре, отдающей странным, почти живым теплом, пытаясь это самое дерево разбудить.
Оторвать от нее руку удалось не сразу. И хэрсир успел пережить несколько неприятных мгновений, когда собственное сердце тревожно сжалось, прыгая к самому горлу от мысли, что он прилип и теперь останется у этого ясень навсегда либо лишится руки.
Лишь когда пропавшее на стволе лицо открыло глаза, получилось освободиться. И одновременно с этим слова на коре начали стремительно меняться, превращаясь из одних бессвязных обрывков в другие бессвязные обрывки: «Меня зовут Добрыня», «...Староста», «Колдовство», «Кровь», «Освободи меня».
Кажется, говорить дерево не умело. А слова на коре проступали слишком быстро, чтобы успеть их прочитать. И стараясь отогнать мысль о нереальности всего происходящего, Вигмар выдохнул:
- Подожди, Добрыня, не части… Как ты попал в это дерево и как тебя освободить?!
Выдохнул и сам не поверил, что дерево может его услышать и ему ответить. Но оно услышало и ответило.
Надписи на коре стали более связными, хотя менялись все равно стремительно быстро, только и успевай читать.  В прошлом Добрыня был городским старостой. Ведьмаком. И был против проводимых в городе ритуалов.
На этой надписи Вигмар не мог скептически не ухмыльнуться. Ну, надо же, какой сознательный попался ведьмак.
Впрочем, сознательность ему помогла не слишком, слушать его местные не пожелали, и он решил самоустраниться, забравшись в это дерево. Но теперь, видать, понял, что погорячился, и хочет выбраться обратно.
Не сказать, что Вигмар слишком сильно возражал против этого. Компанию колдуна он, конечно, он приятной бы не назвал. Но если тот не врал, то про город он знал из первых рук, а значит, мог помочь им в их поисках и их цели.
Вот только предложенный колдуном способ освобождения пришелся ему не по душе. Что значит, заменит кто-то внутри?! То есть, эта деревяшка намекала, что он должен запихнуть внутрь дерева кого-то их своих хирдманов?!
- Не нравится мне это, - негромко произнес Вигмар, поднимая взгляд на Модольва. – Темнит это дерево… Хочет, чтобы мы запихнули внутрь кого-то из наших.
Срубить бы его за такую наглость и пустить на магические посохи. Да только кто знает, что случится без его странного света и сколько подземных тварей сбежится сюда. Так что, глуша рвущееся наружу раздражение, привычное для подобных случаев, Вигмар задал следующий вопрос:
- А есть другие способы тебя освободить? – подумал и добавил. – А заодно, Добрыня, сделай доброе дело и расскажи, что тут вообще происходит, раз уж ты такой старожил?

Подпись автора

Если бы он мог выбирать, Вацлав предпочел бы оставить Ратибора в безопасности, над расщелиной в земле с пол дюжиной дружинников. Но унизить княжича недоверием и быть может подвергнуть не меньшей опасности наверху - ведь твари именно через эту "дверь" выбираются на свет и творят те бесчинства, в связи с которыми Совет требовал незамедлительного участия колдуна в походе. такого не случается, ежели речь о бешеных вепрях и даже вызванных рукой чернокнижника гигантских нарвалах. Змей видел последствия того, что выползшие из подземного города твари учинили на границе княжеств. Обмануться было нельзя - без колдовского участия тут не обошлось и более того, все что происходило теперь угрожая Арконе в целом кое-чем реальнее мифического предсказания о конце света. Если верить наущениям старых жрецов, то единственное, что остановит чудищ и прервет  опасное действо находилось в храме. Оказавшись в общей компании и оглядевшись по сторонам, Вацлав понимает, что наибольшую вероятность заполучить то, что ему нужно он имеет лишь в том случае, если ему не придется контролировать кровожадные мысли ругаланнцев и прикрывать собственный разум от возможного воздействия Велеславы.
Совьон - ее спутница с рысью, хоть и казалась не могущественнее пушного охотника в зимнем лесу, могла представлять серьезную опасность.  Не то, чтобы Вацлав впервые сталкивался с чем-то подобным, фактически оказываясь в заметном меньшинстве еще и в стане врага. Мог ли он всерьез полагать при этом, что Ратибор окажется подспорьем в грядущем поиске? И не придется ли лишь затратить еще больше сил в случае необходимости помочь ему, предостеречь. Впрочем заботиться теперь исключительно о безопасности сына Сольвейг, Владыка не может. Повествуя о известных ей событиях, что быть может стали причиной не столько разлома, сколько исчезновения целого города, Велеслава обращается к Вацлаву, но увы ему нечем ответить.

-Никто из Китежа не знает ни магии ни имен богов, которым поклонялись местные жрецы, сила здешней магии непомерна, не нужно быть ведуном, чтобы это ощутить... но едва ли есть шанс спасти этих монстров, даже если это только вырожденцы, но не создания некроматической силы. - он окидывает взглядом внушительное собрание их сборной экспедиции. - но даже если в них осталось хоть что-то живое и человеческое, безопаснее для всех будет остерегаться схватки, по крайней мере до тех пор, пока мы не окажемся в храме! - Вацлав, надеясь как можно скорее добраться до алтаря, где вероятно его встретит желанная находка. Если все, что он может предположить на этот счет верно... Он снова отвлекается, пока на глазах собравшихся разворачивается старая карта. И окинув истрепанный пергамент беглым взглядом Владыка понимает, что защиту храму может и вероятнее всего еще хранит магический круг, расположенный неподалеку. А если он надеется выбраться живым и вытащить отсюда невредимым Ратибора, как обещал своей жене, то придется подстраховаться со всех сторон. Голова начинала нещадно гудеть и Вацлав не знал наверняка, это от густого воздуха затхлого подземелья, прокуренного факельной золой или от активных размышлений и контроля с каким он присматривался к стоящим рядом людям.
- Мы наведаемся сюда, быть может, это станет полезно с точки зрения активации тварей, если этот город раскроет свои секреты, у нас будет в запасе чуть больше времени до заката. Он всерьез верил и надеялся, что их разделение даст пользу общему делу, а конкретно Вацлаву намек на то, где в храме ему искать реликвию силы.

Когда они расходятся, колдун не смотрит вслед ныне заклятым врагам как не провожает двух женщин и их воеводу, в конце концов, если им всем суждено испытать судьбу, на собственной и стоит сосредоточиться. - Что бы ни увидел, не пытайся действовать первым. У нас есть дружина, но все они смертны, как и мы  с тобой Ратибор, - ему хотелось почти по-отечески потрепать юношу за вихр на затылке, но это будет совершенно неуместный жест одобрения. Однако даже оказаться внутри угрожающе-величественной библиотеки не получается. Им приходится дважды обойти здание и как видно активировать дверь - до этой хитрости могли догадаться далеко не последние маги. Сила тех, кто запечатал от визитеров цитадель знаний этого места дает о себе знать и тогда, когда колдун и княжич с дружиной оказываются заперты в угрожающе огромном здании, будто и нерукотворном вовсе. Звон голосов лавиновым потоком обрушивается на слух, Вацлав лишь на секунду допускает укол боли и тут же спешно закрывает слух княжичу, блокируя его податливость к древней темной магии.
- Дыши  чаще - Вацлав кривится, чтобы отогнать боль он сжимает зубы, и вены частыми ручьями проступают на его висках. Двое дружинников валятся на пол, корчась в муках, закрываясь перепачканными в кровь пальцами. Гомон нарастает превращаясь в удушливый гул, но стихает. Не тратя времени, Вацлав берет за руку княжича и опираясь на его силу, ведет юношу с собой в ментальном исследовании и круглого зала и всего здания. То, что они нащупывают может стать серьезно находкой, но внезапно  в здание проникает ветер такой силы, что сбивает с ног даже дружинников в увесистой амуниции. Эти мощные сквозняки снижают силу, но начинают сметать в зал библиотеки песок и комья земли.
Не без труда ВАцлаву удается прислушаться и разобрать чей-то голос, или разум, или же звучание голоса в как будто живом разуме. Он хочет разобраться. Позволяя Ратибору оставаться на краю собственного сознания, Змей точно через чащу колючего сухостоя продирается сквозь чужое сознание, больно обдирая кожу и ощущая во всей полноте борьбу.

- Будь внимателен - просит Вацлав, все же надеясь, что Ратибор применит всю пока доступную ему силу и станет ему опорой. - Положи руку на мое плечо и не убирай - при тактильном контакте связь прочнее и Владыка велит княжичу быть неотступно рядом. И им удается услышать мысли увидеть картинки минувшего прошлого, похороненные в этом месте с обладателем тайного знания. Воля его не так крепка, как если бы он все еще был жив, а потому по указанному маршруту - являющему в сознании незнакомого колдуна, Вацлав осторожно ведет за собой Ратибора и дружину. Они видят скрижали. таблички испещренные письменами, но найдут ли они здесь те единственные... быть может библиотека околдована так, что они проведут тут в бесплотных поисках несколько сот жизней и так и уйдут ни с чем.

Они шествуют вдоль книжных шкафов и Вацлав, точно слепец касается корешков книг, погружаясь в каждую лишь на миг. Ему достаточно простереть ладонь, чтобы прочесть любую книгу,  но здесь он не ощущает и не видит ничего, ровно до того мгновения, как его ладонь оказывается поверх холодной глади стены. Отдернув руку, точно ошпарившись, китежский колдун оборачивается к княжичу и дружине - его глаза обретают зрачок и он снова зрячий.
- Здесь что-то темное,   - он тычет в стену и перед ними появляется гладь зеркала. - и эта тьма куда больше той, что я мог вообразить - шепчет Змей возвращая внимание источнику тревоги

Подпись автора

Наверное, весьма закономерным было бы испытывать в этом месте искренний и глубокий страх. Все вокруг было отвратительным и зловещим. За пять тысяч лет Велеслава не единожды встречала нечто подобное, но никогда – сразу в одном месте. Даже племя дикарей, что взяло на другом континенте в плен Ярополка, все равно не содержало на своей территории, что-то такое ужасающее и отвратительное, как все то, что было здесь. И будучи колдуньей, женщина ощущала это место особенно остро. Ей казалось, что вокруг не просто смерть и огонь, но темные струны проклятого инструмента играют мелодии смерти, подбирающейся к ним уродливыми ликами чудовищ и не менее уродливыми состояниями темной, чуждой и омерзительной магии, которой не должно было существовать вовсе. Но хуже всего было то, что Велеслава была виновата в этом сама. Полностью и всецело. Ей надлежало настоять, когда они узнали о том, что эксперименты в этом городе зашли слишком далеко, на том, чтобы Ярополк все сжег и ни с кем ничего не обсуждал. Никакого «честного слова» было быть не должно. А они поверили неизвестно кому, потому что у них были дела поважнее. И теперь они за это платили.

Путь до избранного места назначения не занял много времени, хотя то и дело приходилось проявлять и осторожность, и сноровку. Причина, по которой твари не нападали так уж активно, судя по всему, крылась в том, что была не ночь. Но количество намекало на недвусмысленную опасность, которой они все подвергнутся, если придется остаться на ночь. Значит, следовало поторопиться и проявить фантазию. Что бы здесь ни происходило, оно совершенно точно подчинялось магическим законам, а с магией Велеслава была знакома хорошо. Быть может, не так хорошо, как Владыка, но то, что и он был здесь, и северяне тоже, пожалуй, оставалось хорошим знаком. Хорошим, потому что в одиночку со всем происходящим им было точно не справиться, а чертов разлом проходил ровно по границе. И с этим надлежало должным образом обойтись.

Взмывшие в воздух острова и впрямь были очень впечатляющим образцом стихийного магического искусства. А в том, что дело было именно в стихии, женщина не сомневалась ни единого мгновения. Не потому что сама смыслила в этом очень хорошо, а потому что голос мужа в голове говорил и направлял. Он же понимал в магии стихий лучше, чем кто бы то ни было и известных Велеславе людей. Вопрос же был все один и тот же. Что им было с этим делать? Потому что попытки взобраться на летающие острова, привели лишь к получению ран, которые им тут были совсем ни к чему. Чем здоровее они останутся, тем будет лучше, потому что им еще тащиться в храм, возвращаться наверх, и умирать здесь уж точно не хотелось.

- Ты в порядке? – спрашивает она у Совьон, поднимаясь с земли и отряхиваясь, - Чертовы острова с землей чуть не сломали мне позвоночник, - хотя, пожалуй, все дело было в том, что этому позвоночнику почти пять тысяч лет, а старость не красила никого, как и весьма непредсказуемые и мало ожидаемые физические нагрузки. Но невестка была права, с этим нужно было что-то поделать. И вообще-то Велеславе идея сейчас проникать в животное, чтобы посмотреть ее глазами на происходящее, казалась не больно-то хорошей. Вероятно, как и отпускать рысь, с которой Совьон была так близка и которой так дорожила. Магия здесь и впрямь была очень мощной. Кем бы ни были местные колдуны, в своем деле они были профессионалами высокого класса. Но в данный момент женщину это едва ли радовало. Слишком уж многим они рисковали. Например, собственными жизнями.

- Будьте осторожны. Обе, - тихо просит Велеслава, а затем подходит ближе к Совьон, чтобы подстраховать девушку в ее желании наблюдать вместе с рысью. Кто знает, чем местная магия обернется для такого рода манипуляций? Может быть, не среагирует вообще. А может быть, среагирует так, что им всем мало не покажется. Опыта же Велеславы в таких делах было куда как больше, так что она, конечно, намеревалась помочь невестке удержать контроль, если понадобится, то даже очень высокой ценой. Тем не менее, все тревоги оказываются напрасными. Никакая магия не мешает происходящему, а неудобства Совьон испытывает только в самом конце.

- Постарайся не погружаться так глубоко на физический уровень животного, - протягивая чистый носовой платок девушке, советует Велеслава, - Физическая привязка ведет не только к тому, что ты принимаешь на себя физические повреждения, но и к тому, что ты рискуешь возвращаться из сознания рыси с большими трудностями, - она осматривает Совьон на предмет других повреждений, убеждаясь, что та в порядке, насколько это может быть, - Постарайся удерживать сознание поверх сознания рыси, когда не нужно ею управлять. А в остальном, ты молодец, отличная работа, - Велеслава даже коротко улыбается, а затем весьма решительно кивает, когда Драган молчаливым взглядом вопрошает о перспективе сражения.

И сражение, которым княгиня командует так, точно для нее это обычное дело, и последующее их решение взять сферу, все это кажется, чем-то удивительно стремительным, точно таким же, как сами летающие острова. Ярополк пытается возразить, что-то о том, что сферу брать не следует, но не успевает. Если женщины, что-то решили, то попробуй их остановить. И хотя потоки воздуха на первые несколько мгновений сбивают их с ног сильнее, чем иные удары элементалей, а после начинают дуть сильнее, чем положено было ветру, Велеслава все равно довольна их результатами. И она коротко улыбается на восхищение невестки, а затем протягивает ей руку, помогая подняться после битвы.

- Пара исцеляющих зелий не повредит, да? – и она протягивает одну склянку невестке, а другую выпивает сама. Ранены они довольно серьезно, пусть и не смертельно, так что требовалось привести себя в хоть сколько-нибудь надлежащий вид, прежде чем продолжать их поход, который теперь вел к храму. По счастью, зелья действуют быстро, и хотя не сращивают сходу пару сломанных ребер, а равно полученные раны, все-таки значительно этому способствуют. И вот уже Велеслава может идти сама, пусть даже и прихрамывая.

Куда идти, поначалу, они знают лишь очень относительно, но затем чернеющая громада стен главного храма начинает виднеться прямо с холма. И выглядит это так, точно это были ворота в Навь или, может быть, в сам замок Мораны. Что-то неприятное шевельнулось в груди женщины, она шумно выдохнула, сделала пару глотков вина на две трети разведенного водой, а затем протянула флягу и Совьон тоже.
[float=left][/float]

- Для чего бы ни строили эти защитные сооружения, выглядят они так, точно защищали от чего-то и впрямь серьезного, - можно было предположить, что защищали они от нападений разбойников, атак в войны и служили неизменным предупреждением любому, кто решился бы напасть, в конечном счете, город когда-то был приграничным, вот только подобными сооружениями даже Чердынь не могла похвастаться, да и Беловодье тоже вряд ли. Кому, на какие деньги и для чего удалось взрастить эту чернеющую уродливую громаду? Им предстояло выяснить.

- Если хочешь, можешь вернуться. Нет никакой нужды рисковать нам обеим, - обращается Велеслава к Совьон, посмотрев на нее со всем вниманием. Она притащила сюда невестку, не зная точно, что увидит, и не имела права заставлять ее рисковать. А сама Велеслава была обязана. Потому что это было ее долгом, как княгини и как женщины, которая когда-то просто не захотела это остановить, наплевав на все риски, или просто не зная, как глубоко зашел этот корень зла. Ни то, ни другое ее не оправдывало.

Совьон, однако, оказывается смелее, чем от нее можно было ожидать. И это странно, но княгине было бы куда как спокойнее, окажись оно иначе. Ей не хотелось, чтобы девушка пострадала. Хотя еще полгода назад она сама была бы не прочь сжечь ее в самом ярком огне из всех.

Путь до места не быстр, зато сравнительно безопасен. Те немногие угрозы, что их беспокоят, легко ликвидируются дружинниками. Из неприятностей – ветер, который близок к тому, чтобы начать сбивать с ног. Он поднимает в воздух землю и нагоняет ее все больше и больше, попадая в глаза и время от времени мешая дышать. За счет непомерно высоких стен, к которым они вскоре подходят, здесь дело обстоит намного лучше. Велеслава снимает платок с лица, оглядывается и широкими шагами меряет стену, ожидая увидеть где-нибудь хотя бы намек на ворота. Но никакого намека нет даже близко.

- Ну, и что мы будем с этим делать? – вопрошает она скорее риторически, продолжая оглядываться по сторонам и замечая вдалеке отряд, направляющийся в эту же сторону. Кажется, они все прибудут вовремя. Вот только, что толку? Как они проникнут внутрь, чтобы увидеть и храм, и все, что он хранит? Здесь даже не пахнет какой-нибудь хитростью, которая могла бы позволить им открыть врата снаружи. Ничего даже близко похожего не то. Женщина подходит ближе и делает то, что сделала бы в иной ситуации: она стучит. Глупо, конечно, ожидать, что это произведет какой бы то ни было эффект, но оно производит.
[float=right][/float]

Кажется, что стук Велеславы бесконечным гулом уходит в землю, заставляя ее сотрясаться. Ворота вдруг двигаются с места, приводя в движение и все вокруг, и вызывая такой камнепад, что в пору начать беспокоиться о своей жизни, уклоняясь от него. Острия движущейся стены, мнится, вспарывают своими грозными шпилями небо, настолько высоко они простираются. Зловещая твердыня, кажется, приходит в движение вся, но длится это совсем недолго. Прямиком перед Велеславой уродливой окровавленной пастью дикого зверя зияет вход. Просите – и дано будет вам.

- Спасибо, конечно, - тянет женщина, как только все заканчивается, - Но я не совсем это имела в виду, - она стряхивает с себя пыль и каменную крошку, и смотрит вперед, не решаясь делать первые шаги. Но то, что Велеслава успевает увидеть вслед за тем, как учуять отвратительный смрад – вереницу клеток. Больших и малых. Часть из них была полна скелетов, другая – пуста, вероятно, потому что вскрыта или выломана. И если это не было знаком того, что им не следует идти внутрь, даже, чтобы узнать, что за чудовищная мерзость творилась внутри, то что вообще было?

Подпись автора

Предложение Модольва ободрать ясень и пустить его на посохи, дереву явно не понравилось. Надписи сменялись так часто, что едва не начинала кружиться голова, зато среди обрывков увещеваний и угроз пробивалась и полезная информация. Что-то про четыре элемента, которые поддерживают город и питают портал, через который местные жители пытались призвать своего бога. Кого им на самом деле удалось призвать – понять было трудно, но то, что падение города под землю и заполнение его странным тварями - следствие призыва, дерево это подтверждало.
А в памяти, тем временем, всплывала карта. Городские сады, какое-то озеро, лавовый лес, летающие острова… И портал, как пятый луч звезды… Не про эти ли четыре элемента говорило дерево?!
Вигмар не был колдуном, но чтобы знать про четыре основные стихии природы, владеть магией необязательно. Огонь, вода, воздух и… земля. Земля – сады, огонь – лес, вода – озеро, а воздух – острова. Скрываются ли в них эти элементы, или сами они ими являются – но если их уничтожить, вдруг это лишит всех тварей в городе сил и они сдохнут. Или лишит портал энергии… Или не даст вообще ничего.
Пожалуй, обсудить услышанное стоило с Велеславой, как с той, что разбиралась в магии куда лучше него самого. Вот только где ее искать?!
Вигмар не помнил, в какую сторону направились княгиня и ее невестка. Но даже если бы и помнил, вряд ли это ему что-нибудь дало. За то время, пока они общались с ясенем, женщины могли оказаться где угодно, а потому полагаться больше следовало на себя.
Ладно, и что им делать?! Попытаться найти эти самые четыре элемента самостоятельно?! Или сперва попытаться узнать еще что-то?!
Если верить карте, местом, где местные жители могли проводить свои ритуалы, мог быть храм в центре города. Может быть, управление этими самыми элементами и порталом происходило оттуда? Стоило проверить.
- Нет, ничего толкового он больше не сказал, - покачал головой Вигмар, отвечая на вопрос Модольва, видя, что дерево окончательно скатилось в просьбы его освободить, потому что без него им никуда. И будь у него при себе какой-нибудь пленник, которым не жалко было пожертвовать, он, пожалуй, и попробовал бы выпустить Добрыню, в надежде на ответную помощь. Но жертвовать хирдманом ради колдуна, который вряд ли захочет вернуться в дерево по своей воле, а силой, не факт, что его туда запихнёшь, хотелось не слишком.
- Прости, Добрыня, - произнес Вигмар. – Но мы не можем тебе помочь.
Обернулся к хирдманам, уже примерявшимся к листьям и стволу, чтобы взять те в оборот, и приказал:
- Ничего не трогать! Уходим! Идем к храму!
Если дерево и осталось недовольно его решением, и пыталось возмущаться, этого он уже не видел.
***
Громадина храма, казалось, возвышалась над городом, так что была видна издалека. И в чем-то это было хорошо – с пути точно не собьешься.
Хотя сбить их пытались. И чудовища, пару раз набегавшие на их отряд, но к счастью не успевшие причинить никому никакого вреда. И ветер, поднимавший пыль и песок, забивавший ими глаза и дыхание.
Так что до высокой черной стены, окружавшей храм, они шли куда дольше, чем хотелось бы. Зато под самой стеной идти стало намного легче. Ветер здесь не свирепствовал так сильно, и чудовищ пока что видно не было, словно стена отпугивала их, как прежде ясень. Или же они пока что были отвлечены чем-то другим. Например, княжичем и его спутником, чтобы им навеки тут остаться.
Искорский отряд, двигающийся, казалось, им навстречу вдоль высокой стены, они заметили издалека. И тут же поспешили к нему.
Но дрожь земли заставила их замешкаться. Именно поэтому каменный град их миновал. А когда пыль рассеялась, стало понятно, что его вызвало – то, что прежде казалось единой и неприступной стеной, сейчас выглядело как открывшиеся ворота.
Было ли это результатом колдовства искорской княгини или же волей самого города – Вигмара сейчас волновало не слишком. Он лишь приказал их отряду ускориться, так, чтобы нагнать женщин раньше, чем они войдут в ворота и затеряются за ними.
- Велеслава… Совьон, - произнес он, кивком приветствуя обоих женщин, хотя вряд ли за то время, что они не виделись, те успели по нему сильно соскучиться. – Вижу, вы нашли проход внутрь храма…
Тот самый проход, из которого дышало смертью и разложением. В прямом смысле этого слова.
Вигмар знал, как смердят десятки и сотни трупов на поле битвы, когда их некому убрать и похоронить. Примерно так же сейчас смердело изнутри храма, хотя ни одного трупа, ни разлагающегося, ни ходячего он пока что не видел. И вряд ли это было добрым знаком.
А уж ряды клеток, словно в каком-то странном зверинце и вовсе заставили его опешить. В первую очередь из-за скелетов, многие из которых казались ему волне человеческими. Так зачем здесь в клетках держали столько людей, чтобы потом дать им умереть?! Или это было частью той магии, с помощью которой местные колдуны пытались призвать своего бога? То, о чем говорил Добрыня?
Наверно, нужно было испытывать страх перед этим местом. Но страха не было. Может быть, от собственной неосведомлённости, но не было. Скорее, было отвращение и желание сжечь это место, даровав покой тем несчастным, что умерли в клетках, и уничтожив все то зло, что могло таиться за стенами.
Но одного взгляда на огромный храмовый комплекс было достаточно, чтобы понять – у них просто не хватит стрел и огня, чтобы сжечь здесь все на расстоянии. А потому все равно нужно было идти внутрь. Проверить и зачистить при необходимости.
- Позволите войти нам первыми? – спросил Вигмар у Велеславы, и дал знак своим лучникам держать стрелы наготове.
А затем, подумав, задал тот вопрос, что тревожил его после разговора с деревом.
- Пока мы шли сюда, мы повстречали один странный ясень. Он сказал, что прежде был одним из здешних колдунов. И рассказал о четырех элементах, питающих силу города и портала? Как думаете, если найти эти элементы и уничтожить – это поможет остановить то, что здесь происходит?

Подпись автора

Громада храма вызывала невольное уважение все то время, пока возвышалась над площадью возле магического круга и теперь, по мере приближения к нему, лишь сильнее давила своей массой, застилая полнеба. Заклубившаяся пыль, вместе с грохотом поприветствовавшая беловодцев по подступах, медленно оседала и сквозь ее пелену Ратибор с прищуром оглядел уже собравшихся у распахнутого входа подоспевших ругалланцев и искорцев. Как те сумели открыть кажущиеся неприступными огромные ворота исполина, понять было непросто, но главное, что цели была близка. Правда, разило из храмового нутра, как из могильника. Приблизившийся княжич поначалу невольно поморщился от шибанувшей в нос вони, но постарался как можно скорее скрыть мгновения слабости и опустил голову к поясной сумке, на ходу выискивая в ней травяной бальзам - свежие ссадины на скуле и подбородке раздражающе ныли и кровоточили, и хоть для неугомонного подростка с шумным темпераментом подобные мелкие синяки и царапины были не заслуживающими внимания житейскими неприятностями, на них вполне можно было слегка отвлечься и, пока имеется возможность, стоило избавить себя хотя бы от этой досадной мелочи.
Пока лечебный бальзам легко пощипывал травмированную кожу, Ратибор слушал обсуждения на крыльце и в ответ на предположение Вигмара сумрачно усмехнулся: интересно, как он собирается уничтожить целое озеро воды или лавы? Разве что как-то направить его воды к огню через полгорода, но младший Беловодский искренне сомневался в подобных возможностях хэрсира. Если и существует возможность остановить подпитку портала, то она явно запрятана поглубже и не столь проста. Мальчишка раскрыл было рот, чтобы рассказать об увиденном, но слова Вацлава заставили его помедлить: колдун явно предпочитал пока удерживать знания в себе и это несколько его озадачило. С одной стороны, он отчетливо понимал, что и Чердынская и Соларстейн для него не скрытые, я вполне явные враги, и если Вигмар вынужденно сдерживаем договором, равно как и он сам, то над Велеславой довлеет и сдерживает от желания спалить его дотла только ее собственная воля, но с другой-то они здесь все в одной лодке, а в городе, где за каждым углом подстерегают полчища смертельных тварей, разумнее держаться вместе, прикрывая друг другу спины. Особенно когда их ждет непредсказуемая прогулка по дикому гибриду кладбища и чудовищного зверинца и камеры пыток.
- Ты им не расскажешь про питающие портал стихии и про магическое зеркало, что мы видели? - в прозвучавшем в голове Вацлава голосе его воспитанника отчетливо проступало удивление и сомнение. Да и последовавшее предложение ему вместе с княгиней стать первопроходцем мальчишке тоже совсем не понравилось. Ну Вигмар же вызывался возглавить самоубийственный отряд, пусть бы и шел вперед! Не то, чтобы Ратибор очень уж переживал за Чердынскую, но без Змея от едва ли сможет спокойно смотреть матери в глаза по возвращении. Если еще сумеет без него вернуться. - А может, стоит все-таки предоставить возможность ругалланцам проявить себя?
Подумал и тут же пожалел об этой мысли. Если Вигмар теперь первым войдет в храм и погибнет - это будет считаться его преступным намерением и, соответственно, нарушением договора? На висках Ратибора выступили капли пота: ну зачем он продолжает раскручивать эту мысль?! Усилием воли он постарался заставить себя сменить тему и, покосившись на Чердынскую, мягко улыбнулся вогульской княжне , поглаживающей большую кошку.
"Я наблюдаю", - мысленно успокоил Вацлава, прикоснулся к заплечному мешку, безошибочно нащупав соломенный кукольный бок, и негромко поинтересовался у Совьон, кивая на рысь.
- Вижу, ваш поход прошел не совсем гладко? Обошлось без колдунов? - а то им с ругалланцами явно повезло столкнуться с парочкой, но колдун-ясень, о котором говорил Вигмар, кажется, был куда разговорчивее духа библиотеки.

Отредактировано Ратибор Беловодский (2023-07-26 12:28:21)

Подпись автора

Haute couture от RE(MARK)

- Княгиня нашла способ войти, - ответила Совьон на вопрос Вигмара, сопровождая свои слова легким поклоном головы, как бы показывая, что ее заслуги в этом немного.

И, хотя ворота Храма были открыты, никто не спешил переступать порог. Совьон испытывала смешанные чувства на этот счет. С одной стороны, величественное сооружение манило к себе, будоража любопытство, с другой стороны, оно выглядело отнюдь не безопасным. Оно действительно, будто было если не живым, то одухотворенным. В мощеной дороге под ногами, в каменных стенах, в самом воздухе чувствовалась, ощущалась пульсация. Словно город был огромным существом, плотоядным и очень опасным. Совьон не могла сказать, что чувствовала прямую агрессию, но нутром ощущала, что город - не спит, он притаился и ждет, когда ступит на его территорию неосторожный путник, которого можно будет схватить в то же мгновение, захлопнув ворота за его спиной, подобно тому, как закрывает свои створки венерина мухоловка, заточая внутри так неосмотрительно присевшую на нее муху.

Велеслава подтверждала ощущения Совьон своими словами. Это место действительно было пропитано магией. Большим ее количеством, накопленным за долгие века существования этого места. Оно питалось энергией творимого в нем волшебства, пока здесь царила Жизнь, и продолжало получать ее откуда-то даже тогда, когда в его стенах воцарилась Смерть. Совьон не встречала ничего подобного на своем пути, но это и не было удивительным, если учитывать, сколь короток был ее жизненный путь на данный момент. И потому она впитывала каждое слово Велеславы, внимая тому, чем так щедро делилась княгиня, стараясь не упустить ничего. Кончики ее пальцев чесались от возбуждения - так сильно ей хотелось наплевать на все предостережения и здравый смысл, и лишь мысли о Всеволоде да урчащее нутро жмущейся к ее ноге кошки останавливало ламию от неосмотрительных действий.

- Нас немного потрепали воздушные стражи вон тех островов, парящих над землей, - с легкой улыбкой на губах ответила Совьон молодому княжичу, отвлекаясь на его голос от собственных мыслей, - к счастью, единственными колдунами там были только мы, - уважительным жестом она указала на княгиню и Драгана, который сопровождал их и защищал и пострадал, кажется, больше прочих, - а как прошел ваш путь? Рада видеть, что вы прошли его оба и почти не пострадали, - беглым взглядом вогулка осмотрела ссадины княжича и пришла к выводу, что его здоровью и жизнью действительно ничего не угрожает.

Рысь ткнулась мордой в ее ладонь, привлекая внимание. Животное нервничало и Совьон ощущала на себе ответственность за это. Не стоило брать ее с собой. Нужно было оставить Та Ёхо дома, в лесу. Там бы та дождалась возвращения хозяйки. Или отыскала бы себе новую, если бы Совьон не вернулась. Но теперь их жизни были связаны крепче прежнего и Совьон знала, что, если с кошкой что-то случится, это будет ее вина. От мрачных мыслей ее отвлекает голос Велеславы. Совьон достает из сумки сферу и показывает ту остальным присутствующим, а затем возвращает на место, когда осмотр подходит к концу. Ей жаль, что они не могут собрать остальные сферы, было бы интересно посмотреть и на них. Сама устройство магической конструкции кажется ей интересным, каким образом этим людям удалось сотворить нечто подобное, что продолжило функционировать столь долго после их смерти? Совьон хотела бы узнать и разобраться. И, если для этого нужно было разобрать этот чертов алтарь на части, она была готова. Если ей позволят, конечно... ведь, с другой стороны, было действительно неизвестно наверняка, не погубит ли разборка алтаря и сам город, и их вместе с ним.

- Как пожелаете, княгиня, - Велеслава, говорящая медленно и вдумчиво,  обращающаяся к ней с несвойственной теплотой, заставляет Совьон даже немного смутиться. Она не позволяет себе решить, что стала для Велеславы настолько важной и близкой, чтобы ты беспокоилась о ее жизни в первую очередь из теплых чувств, но и того, что ее беспокоили чувства его сына, которого потеря жены явно огорчила бы, Совьон было предостаточно, а потому она решила, что не станет рисковать, не сейчас, когда их отношения со свекровью достигли небывалого доселе уровня симпатии и неравнодушия друг к другу, - сделаю.

Совьон кивнула и опустила на колени рядом с кошкой. Та внимательно смотрела в глаза хозяйки и уже знала, о чем та ее попросит. Совьон хотела бы оставить кошку за пределами Храма, но та, во-первых, никогда бы на это не пошла, а, во-вторых, не смогла бы понять, что людям внутри здания угрожает непосредственная опасность. Поэтому Совьон попросила рысь держаться поодаль от группы и наблюдать за ситуацией со стороны, что предупредить об опасности, которую они могут сами не заметить и успеть убежать, чтобы позвать остальное воинство, которое Велеслава не планировала в полном составе тащить за собой. Недовольно, но рысь все же лизнула ладонь Совьон, давая понять, что все поняла и все сделает. И Совьон в благодарность прислонила свой лоб к мохнатой голове кошки, чтобы прошептать той слова благодарности и благословения, прося своих богов защитить животное.

- Боюсь, леший тут не при чем, - отзывается Совьон на восклицание Велеславы, когда они все же направляются внутрь - картина, что предстает перед их глазами поистине ужасает, Совьон зажимает нос рукой, чтобы не ощущать этого ужасного аромата гнили и разложения, который разъедает внутренности, хотя гнить-то здесь было нечему, все трупы давно превратились в скелеты, кости которых пожелтели от времени, - что это за устройства? - она подходит к одной из мельниц и аккуратно подносит руку к медленно вращающемуся колесу, не дотрагиваясь до него, - оно качает... магическую энергию? - Совьон оборачивается к Велеславе и во взгляде ее плещется вопрос, на который, как ей кажется, если и может ответить кто-то, то лишь Искорская княгиня.

Если страх видится единственным  прикрытием заинтересованности, пусть так, пусть думают северные головорезы, что прожив  почти 2 десятка человеческих жизней жрец Велеса и колдун Великого Круга устрашился незримой опасности и иной силы, его превосходящей, пусть станет их правдой это заблуждение. В разуме  его вопрос Ратибора несмелый, полный сомнений порождает такое же смущение. Ведь здесь и сейчас нет никого кроме них, нет Беловодья, Ругаланна и Белого Города, но есть люди, наделенные если не магией то силой, которым предстоит сразить с великим злом. В том, что окружавшее город марево и выползшие на свет твари были порождением отнюдь не исследовательских изысканий одаренных колдунов свидетельствовало и наличие артефактов, отмеченных исключительно черной меткой магии смерти. Вацлав не отзывается ни единым мускулом, на спесь Соларстейна, не бывать бы ему живым, когда любой хэрсир мог коснуться его покоя дурной мыслью или словом. Далеки размышления колдуна от мстительности и сведения счетов. Он знает чем рискует каждый из них, но также как княгиня не станет биться о заклад о том, что повлечет за собой вход в храм.

Решение почти одним сплоченным рядом войти в двери храма, не видится Вацлаву удачным, хотя бы от того, что неизвестность не дает ему поля для  рассмотрения вариантов возможного развития событий, которые непременно воспоследствуют. Вторжение пусть даже более или мене мирное, в чужое святилище, по опыту колдуна никогда не оставалось без последствий. Расскажи о зеркале и так, чтобы слышали все - говорит он мысленно Ратибору, тем несколько отвлекая внимание и делая пару шагов ближе к княгине. То, что он получил в качестве тайного знания, а с тем и главной цели своего приезда в этот город, не даст ему власти или форы, если останется он пленником вмурованным в эти проклятие стены. Оттого призыв княгини озвучить известное ему и утаенное прежде, кажется Вацлаву  уместным. Поделиться информацией об артефакте, являющем собой одновременно и силу и угрозу, быть может сейчас и рискованно, однако же никто из них не владеет теми знаниями об этом городе, которыми располагает Велеслава. И будет глупо пытаться утаить в мешке шило, раз уж все они оказались в одной упряжке. В конце концов попади неназванная реликвия в руки смертным - они едва ли совладают с ее силой, а Княгиня рассудительная и мудрая, не станет рисковать собою и приближенными когда все они здесь словно в ловушке. Силок, тонкая палка которого вот вот надломится окончательно и захлопнет над их головами ловушку.

- Ваша Светлость... перед отъездом сюда мне были присланы старинные летописи, содержавшие в себе повествование о некоей реликвии, хранящейся в этом городе, и я дерзну указать на святилище храма, как на место, где мы сможем ее отыскать. Сила ее, как и опасность - неисчерпаемы, и в своей откровенности, я желаю не тайным сговором поделить силу, но обезопасить друг друга и воинов и наши свиты... - он отвлекается, когда Совьон касается  мельницы, приводя ту в движение. Каменные круги вращались медленно и неумолимо, запах вокруг делался гаже, воздух плотнее.
- Княгиня... - окликает Вацлав Чердынскую, но после поворачивается к Ратибору, сам колдун ощутил мощный отток и не найдя в своем сознании голоса супруги понял для чего эти черные глыбы бли запущены здесь нескончаемой круговертью.
- Двор храма - врата, оставить здесь свою силу как угрозу тому, что внутри - не ново, но действенно. Он не может заговорить с Ратибором сквозь разум а потому кивает юноше, чтобы тот держался ближе. А вот предупредить воинов от поспешного метания оружия в каменные мельницы тянущие силу колдовства, как орда некромантов, он не успевает.   Что ж, если из громогласной прошедшей по камню трещины, хлынули бы лава или кровь или кислотой шипящая жижа, вацлав, пожалуй нисколько бы не удивился. Сколько еще можно выстроить защитных препятствий, в попытке уберечь что-то по-настоящему ценное.

- Если вы желаете скорее попасть в Вальхаллу, не обязательно всех нас собирать в свою компанию, не всем ваши боги будут рады, бросьте ткать топоры во все подряд - он звучит сурово, но не враждебно. В отличие от смертных и он и Велеслава, и как видно даже Совьон и не отступающий от госпожи искорский маг, понимают силу, которая движет этими мельницами.
- Как видно здесь есть, что защищать... выходит пророчество  о сокровище этого проклятого города не лжет - он смотрит в лицо Чердынской. Не ожидая реакции от ругаланнцев, но желая понять можно ли теперь хотя бы на время оставить в стороне несогласие и ради безопасности обратиться против иной силы, угрожающим всем им теперь вполне явно.

- Эти знаки мне знакомы - колдун подходит к одной из мельниц, но я не могу вспомнить... похоже на клинопись или что-то... заговор? - его ладонь касается выбитых на гладком камне знаков. Величественный истукан темного  обелиска, нависает как статуя неизвестного божество, бросая на них широкую тень

Подпись автора