Было время, когда поднятые знамена Искора и Чердынских разом отпугивали любого, кто мог бы осмелиться даже подумать о том, чтобы напасть на процессию, состоявшую в большинстве своем из хорошо вооруженных людей, готовых дать отпор не только бандитам, но и другому, ничуть не хуже вооруженному отряду. Осуществить нападение на князя, даже удельного, чистейшее самоубийство, не говоря уже о том, чтобы нападать на Чердынских. Такое, мнится, у них в княжестве вообще никому в голову прийти не могло, или Велеслава этого не припоминала. А уж что было бы, случись подобное, и представить страшно, потому что Ярополк хоть и был, привычно, спокоен настолько, что вывести его из себя даже княгине удавалось не всегда, несмотря на ее характер, а на расправу он был скор и справедлив. Тому, кто желал отнять жизнь у него или членов его семьи, преподносил тот же дар. И с точки зрения Велеславы так и должно было оставаться.
Но не осталось.
За время, которое их не было на престоле Искора, народ здесь стал думать, что у них есть воля и даже какие-то там права. Стал думать, что допустимо творить, что им вздумается, потому что беловодский князь сидит себе в Чердыни и знать ничего не знает о бедах и нуждах народа. Где удельные князья разобрались – там молодцы, а где не разобрались – там сами виноваты, ничего не поделаешь. От того и дороги стали менее безопасными, от того и княжеское знамя упало в своей ценности в глазах челяди. На то, чтобы изменить это, уйдет и время, и усилия. Велеслава отлично это знала, а потому и не оспаривала решение потащить с собой целый вооруженный отряд, а не отдельных представителей княжеской охраны, которые пугали одним своим видом. Это с Ярополком на пару можно было ничего особо не опасаться, потому что владел он не только мечом он, но еще и магией, а в одиночестве в такие путешествия лучше не отправляться, да и супруг оценил бы вряд ли, сколько бы она ни закатывала глаза ему в магическом зеркале, всеми силами своими являя свое недовольство по поводу необходимости считаться с их текущим положением и опасностью Искора. Вдуматься только, опасностью Искора! Того самого Искора, который они сами возвели, той самой Чердыни, которую они сами и заложили! Увы, но обстоятельства складывались именно так, проверять их на себе Велеслава не собиралась, хотя мысленно пообещала себе, что предатели, разбойники, дураки и преступники сгорят на кострах раньше, чем княгиня проверит на себе их опасность. Опасность. Про себя женщина даже успела фыркнуть, потому что слова «опасность» и «челядь» для нее стояли на абсолютно разных концах понимания происходящих событий.
Прогулка верхом, впрочем, Велеславу очень радовала. Ей нравился простор родного края, как нравилась и возможность такой прогулки. Боги свидетели, она любила Чердынь, но сейчас столица не удовлетворяла постоянные потребности женщины, не нравилась ей, а к тому же была чересчур шумной, да и мастеров прежнего уровня найти было тяжело. Даже зодчий не особенно приходился княгине по вкусу, хотя супруг и разрешил ей менять любого из нанятых людей так часто, как она сама того пожелает, лишь бы душа ее была спокойна, ничто ее не расстраивало и не приводило в неистовство непростого нрава. Ярополка можно было понять. Кому хочется возвращаться в пылающую столицу?
Путь казался довольно легким, так что не было никакой нужды останавливаться и пережидать время. Хорошо, что не взяли карету – если постараются, смогут обернуться за пару дней. Задерживаться в чужом княжестве и чужой столице Велеслава точно не собиралась, покуда в собственной непорядок. Воспитывать непокорных и глупых, вздорных и жестоких детей ей было не впервой, у нее у самой их было предостаточно, так что и на это женщина не собиралась тратить много времени, в качестве крайнего варианта предполагая вообще забрать того, который по факту был младшей, с собой в Чердынь, чтобы пристроить его в княжескую гвардию, когда приедет Ярополк. А там видно будет. Может, и заслужит какое уважение, достаточное, чтобы с годами перестать враждовать с братом, чье княжество принадлежало ему по праву.
Ехать во главе колонны для Велеславы было довольно привычно. Она всегда так делала – когда рука об руку с Ярополком, когда соколицей, кружащей над процессией, а когда птицей на плече супруга. Теперь мужа рядом не было, но княгине все еще казалось, что беспокоиться совершенно не о чем. Ощущение, что ничто не сможет навредить ей в Искоре, не покидало колдунью, а от того она и могла позволить себе ехать впереди всех прочих всадников, включая сына. Впрочем, его появления следовало ожидать. Всеволод поравнялся с матерью, и Велеслава тотчас же перевела на него взгляд, ожидая от него какой-либо информации или просьбы. Просьба закономерно последовала, женщина обернулась, окидывая взглядом всю колонну, а затем коротко кивнула.
- Да, перестроимся ближе к концу леса, - дорога здесь была недостаточно широкой для того, чтобы пропускать вперед нескольких всадников, самой занимая середину процессии. А настроение Велеславы было недостаточно плохим, чтобы начать спорить с сыном по такой незначительной ерунде, - Есть какие-то новости от разведчиков? В соседнем княжестве еще гражданская война не началась? – женщина криво усмехнулась. На месте их родителей, знала бы, что ее дети устроят такое, притопила бы обоих еще во младенчестве. Всегда можно рассчитывать на то, что следующий будет более удачным вариантом. Но к счастью для Велеславы и ее детей, у них таких казусов никогда не случалось. Это, конечно, потому что они с Ярополком были очень хорошими родителями, никак не иначе.
Как и было оговорено, едва выезжают из леса, Велеслава занимает место в центре колонны, хотя с ее точки зрения это едва ли делает ее всерьез менее заметной. От привала она отказывается, не видя в этом никакой нужды и желая еще дотемна добраться до столицы соседнего княжества. О прибытии княгини мальчишек и их наставника предупредили заранее, так что можно было смело надеяться на то, что они хотя бы по этому случаю смогут унять свои юношеские порывы.
Дотемна прибыть не удается, но не позднее чем через час после того, как солнце клонится за горизонт, они все-таки въезжают во внутренний двор терема, который ничуть не схож с искорским. Беловодское зодчество, беловодские обычаи, беловодский говор. Велеславу передергивает. Хотела бы она говорить здесь с кем-то на искорском, да вряд ли выйдет.
Прием, однако, довольно радушный. Сразу оба юноши выходят навстречу, вместе с их наставником, в пояс кланяются, будто и не было тут никакой свары.
- Здравы будьте, княгиня-матушка Велеслава. Добро пожаловать в Любеч, - приветствует ее, судя по всему тот, что полагает себя старшим, да только глаза все в пол, поднимать их не смеет. Можно было бы подумать, что стыдится ссоры с братом и того, что искорскую княгиню этим побеспокоили, да только понимает Велеслава, что дело не в этом, а в беловодском законе, который не велел на княгинь и княжон без покрытой головы, да еще и без сопровождения супруга глядеть хоть сколько-нибудь долго. Были б совсем детьми – еще ладно, а тут уже юноши, подобное в столице грозило бы большими неприятностями, да только они, хвала Богам, не в Беловодье.
- Здравы будьте и вы, княжичи, - она намеренно акцентирует внимание на последнем слове, тем самым говоря, что не князья они никакие, а дети малые, пока так ссорятся из-за наследия отца, не уважив его миром и пониманием между двумя его сыновьями, - Благодарю за теплый прием. Глаза-то уж поднимите. Нет никакой нужды предо мной беловодским запретам следовать. Не видит мой супруг, князь ваш, Ярополк Мстиславович, ничего дурного в том, чтобы вы не свою княгиню прямо смотрели, а не подобно рабам, глаз поднять не смели, - сухо и строго произносит женщина, поправляя платье после долгой поездки верхом.
- Сейчас я хотела бы отдохнуть, а прежде убедиться, что сыну моему, Всеволоду, а равно дружине его вы тоже окажете должный прием. Поговорим мы с вами утром, - женщина указывает на сына рукой, касается его плеча, давая понять, что с ним должно обращаться ничуть не менее уважительно, чем с ней самой. По счастью, в этом юные мужи проявляют завидную смекалку, и вскоре гостей из Чердыни размещают по покоям.
- Подпись автора